Другая точка...зрения (СИ)

Он хитренько так улыбнулся, указательным пальцем демонстративно ткнул себе в щёку:

-Сюда целуй!

Я, в порыве радости, потянулась ему навстречу, звонко чмокнула его в щёку. А он, как нарочно, придержал меня, не дал отстраниться. Обхватил меня своими ручищами, к себе прижал. Я заволновалась:

-Стасик! Не провоцируй меня! Мы – друзья!

-Хорошо, не буду! – согласился он, разжал руки. Однако, я уже явно видела, что отпускает он меня с большой неохотой…

========== Часть 10 ==========

Короче, каждый вечер после работы я шла к нему в больницу, несла что-нибудь вкусненькое и фрукты. Карпов радостно улыбался при моём появлении, встречал меня уж слишком нежным, «дружеским» объятием и поцелуем. Благо, что руки особо не распускал! Приду я, сяду напротив него на стульчик, смотрю на него . По-моему, очень неприлично влюблённым взглядом смотрю, пытаюсь напустить на себя равнодушный вид, сделать беззаботное, наивное личико. Блин, не получается! А он весело улыбается. И я не понимаю: улыбается он от того, что я не могу скрыть свою симпатию к нему или от того, что ему нравится беззастенчиво и, даже слегка нахально(!), но вполне безобидно подшучивать надо мной. Ну, наверное, привык он к такому стилю общения с женщинами.

Однако, порой я ловила на себе такие его взгляды, что моментально прощала ему его чуть насмешливый, снисходительный тон и колкости. Он словно сбрасывал с себя маску отстранённости, напускного равнодушия. Взгляд был добрым , нежным, слегка уставшим. Менялись и его глаза: становились светлыми и чистыми, глубоко прозрачными и я, буквально, тонула в них. Он брал в свою руку мою ладошку, долго держал. Его ладонь не отпускала мою, будто он боялся потерять ту незримую ниточку, что связала нас. И опять меня словно пробивало током. Хотелось быть с ним рядом, дарить ему свою заботу и нежность, ничего не требуя взамен. Хотелось прижаться к его тёплому, надёжному плечу, крепко обнять и … отдать ему всю себя, если он захочет. Карпов был слишком привлекателен. Он, как мужчина, манил меня к себе. А я, по своей женской сущности, не могла этому сопротивляться, каждый раз, безуспешно пытаясь это скрыть. Виноват ли в этом обыкновенный животный голод или моё потаённое заветное желание – найти настоящую, большую любовь на всю жизнь, я не знала. Натура я романтичная, имею глупую привычку идеализировать близких мне людей, не замечая их недостатков. А потому, мои встречи со Стасом стали для меня чем-то очень значительным и почти необходимым. Для меня было важен его статус – ДРУГ. Слишком приближаться к нему я всё же опасалась. «И хочется, и колется». А может быть, моя прошлая ошибка не давала мне забыть про все условности и пойти на поводу у своих чувств. Я, как будто, стояла на крыльце перед большим и красивым особняком и боялась переступить его порог. Казалось, если уступлю – потеряется то хрупкое и нежное, бережно хранимое в моей душе чувство, что я испытываю сейчас к этому мужчине. Та ниточка, что соединяла нас, превратится в грубую бельевую верёвку и безжалостно свяжет по рукам и ногам, не давая вздохнуть свободно. Да и нужна ли ему моя любовь? Он ведь вполне откровенно сказал, что от женщин ему нужен только секс. А я, пардон, мечтала о любви. Переступить через себя, стать его очередной любовницей? Стрёмно как-то. Получив желаемое, он сразу потеряет ко мне всякий интерес: книга прочитана. Ещё подумает, что я легкодоступная. А мне меньше всего хотелось, чтобы он так думал. Вот, что происходило сейчас в моей душе…

Карпову очень часто звонили по работе. Выражение его лица сразу менялось, стоило ему взять трубку. Черты проступали резче, в глазах появлялся металлический блеск, голос был начальственный: громче и грубее. Иногда он просто раздавал «ценные указания» своим подчинённым, иногда журил за «косяки».

В субботу я пришла к нему утром. Ещё из коридора услышала, как подполковник распекал кого-то на чём свет стоит, не стесняясь в выражениях.

«Начальник!» - усмехнулась я, - « Не хотелось бы мне быть под его начальствованием и попасть под горячую руку!». С этими мыслями я зашла к нему, весело спросила:

-Привет! Ругаешься?

Он уже нажал отбой, но до сих пор, видимо, был в ярости и не мог успокоиться: лицо суровое, лоб нахмурен, глаза ещё мечут молнии, желваки на скулах выступают, губы в узкую полоску сжаты. Он, стоя у окна, в сердцах, кинул мобильник на кровать. Подавляя гнев, пробурчал тихонько: «Идиоты!», прерывисто дышал, крылья носа приподнимались и подрагивали. «Ух, красавец!» - невольно залюбовалась я.

Он хмуро кивнул мне:

-Привет! Да, надо для порядка! – поднес ладони к лицу, с силой протёр его, глубоко вздохнул, успокаиваясь. Я прошла к прикроватной тумбочке, выложила из пакета коробочку с соком из зелёных яблок и, затянутую в полиэтилен, кисточку красного винограда на подложке.

-На-ка, охладись немножко! – я открепила трубочку, проткнула клапан из фольги, протянула ему сок.

Его лицо уже приняло дружелюбное выражение. Он взял коробку, с удовольствием потянул из трубочки напиток. Блаженно прикрыл глаза.