Другая точка...зрения (СИ)

Забыв про всё, я бросилась ему на шею. Обхватила крепко-крепко, взахлёб принялась целовать его. Неприлично? Пусть! А вдруг его, не сегодня-завтра, убьют, и я никогда не смогу испытать радость близости с ним! Эгоистично? Да, но это было выше моих сил! Терпеть, стесняться себя и людских разговоров, ради приличия отказывать себе и ему в такой малости: заняться любовью. Он меня не любит? Неважно! Я не претендую на него, на его свободу. Но, раз сегодня он со мной, пусть всё будет!

Меня уже ничего не могло остановить. Страсть затмила разум. Я, совсем уже бесстыдно, положила руку на его «достоинство», дотронулась и стала осторожно гладить, ласкать его ладонью, с удовлетворением отмечая, как его мужское естество обретает форму, увеличивается под моей рукой.

От неожиданности Стас даже стал заикаться:

-Т-ты чего?

Он отшатнулся, вскочил с дивана, увлекая за собой. Схватил меня за плечи, буравил своим недоверчивым горящим взглядом. Мы стояли и смотрели друг на друга. Я попыталась объяснить свой порыв:

-Стас, мне очень стыдно, но я не могу так больше! Знаю, что поступаю эгоистично. Мне ничего от тебя не надо. Только, будь со мной, пожалуйста! Я хочу испытать ЭТО с тобой. Сегодня, сейчас!

Карпов сверкнул на меня своими глазищами, его грудь высоко вздымалась, он взволнованно, прерывисто дышал, руки вцепились в мои плечи, а желваки на скулах ходили ходуном.

-Ты меня хочешь? – строго спросил он.

-Да! – кивнула я, отчаянно глядя в его глаза.

-Ты точно этого хочешь? Не раскаешься потом?

-Нет, не раскаюсь! – ответила я, - Только, прости! Разреши мне не имитировать оргазм, если я его не буду чувствовать.

На что Стас улыбнулся, откровенно глядя в мои глаза, ответил:

-Девочка моя! Тебе ничего не придётся имитировать! Ты почувствуешь это!

Только и я тебя кое-о -чём попрошу!

Я внимательно его слушала.

-Не царапаться и не кусаться, хорошо? А то женщины думают, что чем больше они царапаются, тем, считается, страстнее женщина, и мужчинам это доставляет бОльшее удовольствие. Может, и есть любители – мазохисты, которых с этого прёт. Как вцепятся когтями своими! А кому приятно потом с разодранной спиной ходить? Да и ногти редко чистыми бывают. И шрамы после заживают очень болезненно и долго. Я этого очень не люблю, - поморщился он.

ЧуднО! Карпов словно пытался отговорить меня, или дать мне ещё раз осознать разумность и необходимость моего желания. Куда там! Меня уже всю трясло: то ли от волнения, то ли от страха. Я боялась саму себя: впервые так отчаянно бросилась в омут с головой, совсем не думая о последствиях! А , может, меня трясло от желания? Этот мужчина, такой необычный, порою странный и даже страшный! Карпов манил меня. Как свет лампы манит к себе маленького наивного мотылька, летящего на яркий свет, сначала согревая его нежным теплом, а потом безжалостно сжигая тоненькие невесомые крылышки, лишая жизни. Я, наверное, пожалею, что связалась с ним, но, не сейчас!

Почему-то мне вспомнилась фраза: «Жребий брошен, Рубикон перейдён, мосты сожжены.»

И, сжигая последний «мост», я сказала:

-Карпов, я очень не хочу потерять тебя! – прильнула к нему, обвила его шею руками, потянулась к нему за поцелуем.

Мужчина охнул, сжал меня в своих объятьях с такой силой, впился в мои губы с такой страстью, что я невольно затрепетала. Его глаза сверкали. Он легко меня подхватил и, подсадив на себя, понёс в полутёмную спальню. Я крепко держалась за его шею и плечи. Там он осторожно наклонился, не отпуская меня из рук, откинул одеяло в сторону. Потом опустил меня на широченную кровать, головой на подушку. Моментально уцепился за узел на пояске, развязал его, вытащил меня из халата, отбросив его за ненадобностью. Простыня была шёлковой, гладкой и прохладной. Я вздрогнула, когда прилегла на неё. По телу побежали мурашки. Я зябко обхватила себя за плечи. А он стоял и жадно, не отрывая взгляда, смотрел на меня, почти обнажённую, снимая с себя ненужную рубашку, затем штаны, бросил всё это на пол. Остался в трусах, но через пару секунд снял и их, оставшись в костюме Адама. Как он был красив! Я любовалась безупречно сложенным телом, уже не смущаясь и не краснея от стыда, а вновь загораясь от желания.