Другая цель (СИ)

Ладно. Допустим матерых, огромных волков я видал, это нормально. Те же варги, которые размерами могут поспорить с лошадьми, считаются родственниками серым хищникам. Но вот матерые зайцы — это для меня уже что-то новенькое. Пушистые, длинноухие комки в высоту достигали размеров моих сапог, и если не затоптать, то ноги отдавить могли основательно. Хуже всего было то, что предпочитали они пользоваться другим своим оружием. Зубы у зайцев были до боли острые. До моей боли, так как узнал я об этом из собственного опыта.

Хорошо еще, что эти мутанты-переростки по-прежнему считались травоядными и первыми просто так не нападали.

В отличие от своих наземных товарищей, белки хоть и достигали двадцатого с лишним уровня, своих стандартных размеров сильно не превышали. Конечно, серьезным противником человеку или любому крупному хищнику даже одного с ним уровня такой зверек стать не мог. Но все же лучше не обижать рыжих непосед. Белки дружны со своими сородичами. Тронув одного, не удивляйся, когда среди ветвей увидишь десяток мелькающих, пушистый хвостов, а сверху на тебя посыплется целый дождь из маленьких снарядов. Свои снаряды двадцатиуровневые белки бросают не хуже моей пращи.

Так что обидеть в этом лесу белку может оказаться страшнее, чем встретить короля Потапыча. Осознавать после перерождения, что тебя до смерти закидали шишками прыткие, рыжие зверьки, будет всяко неприятней.

Я легко двигался по утреннему лесу, практически не издавая шума. Прокаченная скрытность и экипировка, завязанная на эту характеристику, весьма неплохо этому способствовали. При этом я не крался, а двигался в приличном темпе.

Пока мне не везло, и я не заприметил еще ни одного оленя или лося. Один раз в высокой траве мелькнули заячьи уши, но быстро в ней же и затерялись. Зато мелких грызунов и птиц было даже чересчур много. Полевки чуть ли не выпрыгивали из под ног при каждом шаге, а сороки, как и другие летающие галделки, целыми гроздьями сидели на деревьях и, провожая меня наглыми глазами, хрипло смеялись моей неудаче.

Это была палка двух концов. Я мог довольно близко подобраться практически к любому зверю в этом лесу, но для этого мне нужно было сперва его обнаружить. А для меня это было несколько проблематично — я ведь не охотник и даже не следопыт. Звериный след читать не умею, а место стоянки стада сохатых не отличу от поля для игры в кальчо. Оставалось уповать только на случайную встречу. Но пока мне не везло.

Я углублялся все дальше в лес, и мне это не нравилось. Во-первых, где-то поблизости мог бродить большой и агрессивный хозяин этого места, и что-то я сомневаюсь, что моей восьмиуровневой дружбы с животными хватит на то, чтобы, встретив меня, медведь только в приветствии поднял лапу и зашагал дальше своей дорогой.

Во-вторых, мне было неспокойно. Всколыхнулось в душе еще не совсем сформировавшееся чувство тревоги, словно осадок на дне бутылки с деревенским самогоном. Что-то было не так, что-то меня смущало. Но вот что именно, я никак не мог определить. И это еще больше вносило диссонанс в мое спокойствие.

Всерьез задумавшись над тем, что, возможно, стоит повернуть назад, пусть и с пустыми руками, я, совершенно неожиданно для себя, вышел к ручью. Я ведь уже говорил, какой я замечательный лесной житель? Ручей был совсем мелким и узким, скорее всего родник бил где-то неподалеку, но все же это был какой-никакой водопой. А значит, звери периодически стекались сюда утолить жажду.

Прямо сейчас из этой небольшой проточной лужи большими глотками пил воду молодой олень. Все мысли и тревоги тут же оставили меня, остался только один охотничий азарт. Хотя какая тут охота, когда осталось только забить бедное животное?

Естественно сохатый меня заметил. Будь ты хоть в три маскировочных куртки обернут, если выламываться через кусты в десяти метрах от жертвы, так как это сделал я, то можно быть уверенным — тебя увидит даже крот. Покосившись на меня своим большим, влажным глазом, олень даже и не подумал отрываться от своего занятия. То ли я совсем не страшный, то ли вода невероятно вкусная.

На самом деле первое. Я уже давно заметил, что в ситуациях, когда пугливое, травоядное животное должно убегать, изображая из себя жертву, многие из них периодически остаются на месте, почти что игнорируя мое присутствие. Как я понял, это зависит от разницы уровней охотника и жертвы. Если жертва выше своего преследователя на пяток-другой уровней, то он ей уже не так сильно воспринимается как угроза.

В моем случае олень превышал меня почти в полтора раза. И что бы, по его мнению, не выползло сейчас из кустов, оно явно было не достойно того, чтобы прерываться из-за такой ерунды.