Другая война на Свалке

Тягостное молчание действует сильнее самой грязной ругани. Бишак побледнел ещё больше. Руки в стальных зажимах мелко, мело трясутся, грязные обкусанные ногти царапают металл. Понимает, каналья, куда попал и что его ждёт. Страх перед лицом грозного Лома плещется в глазах Бишака, однако ужас перед неизбежным наказанием пока перевешивает. От того и молчит. Бледнеет, ёрзает, скребёт ногтями, но всё равно молчит.

Не смотря на новенькую робу от Бишака несёт мочой и застарелым потом. В давно немытых волосах блестят крупинки перхоти. Однако смачный перегар перебивает прочие запахи. Господи, Сван недовольно поморщился, что он только пил?

Не хватает женщин в Яме, очень не хватает. Редкий мужчина может похвастаться законной женой. Только отсутствие пары полбеды, даже треть. Никаких, для эмигрантов третьей категории абсолютно никаких, перспектив по жизни. Вот и остаётся подавляющему большинству бывших жителей благодатной Акатуны пить, пить и ещё раз пить. Пить и призывать цирроз печени как избавителя от тоскливого и однообразного существования.

— Ну, утус Бишак, — медленно протянул Сван, — для начала попробуем по-хорошему. Скажи, мил человек, за что ты убил Ирша Елагина? Куда спрятал гаечный ключ на пятьдесят, а так же робу и ботинки? Те самые, которые ты кровью убиенного заляпал.

Бишак затряс головой, захлопал губами словно рыба, которую вытащили из аквариума на свежий воздух. Белые и красные пятна разукрасили лоб и щёки чернорабочего с карьера.

— Не виноват я, начальник, — с хрипом выдавил из себя Бишак. — Не знаю я, кто Елагин грохнул. И старую робу с ботинками в люк канализационный я не прятал. Я, это, того, в субботу вечером, как обычно, в «Изотопе» нализался. Что дальше было — не помню. Очухался ночью прямо в третьем туннеле. Да, точно, в третьем. Не знаю как до барака добрёл. Воды, это, того, налакался и снова вырубился, у себя, это, в конуре.

Врёт Бишак неумело и крайне неубедительно. Особенно про канализационный люк, в котором он не прятал заляпанные кровью робу и ботинки.

— Если врать не умеешь, то лучше не делай этого, — ласково произнёс Сван. — Вот, например, ботинки на тебе новые, а старые ты на склад так и не сдал.

— Так, это, — глаза Бишака испуганными кошками заметались из стороны в сторону, — износились старые. Да! Точно износились. Сильно. И воняют. Сильно. Я их, того, сразу в утилизатор бросил. Девиго, это, кладовщик, ругается матерно, когда мы ему вонь приносим.

Пусть на Ларане 5 давно нет атмосферы, однако под поверхностью планеты обнаружены большие запасы ископаемого льда. Чем с чем, а с водой в колонии проблем никогда не было. Только очень многие эмигранты третьей категории настолько запускают себя, что не моются месяцами.

— За четыре месяца износил, — Саян участливо склонил голову.

— Да! Да! За четыре, — Бишак тут же судорожно закивал.

— А ничего, что они на три года рассчитаны? — каки между прочим поинтересовался Сван. — А многие их и все пять носят.

— Так они, это… — паника выступала на лбу Бишака обильной испариной. — Бракованные были. Да! Точно! Бракованные. И воняли. Сильно.

От столь счастливой находки Бишак аж приободрился.

— Допустим, — тут же легко согласился Сван. — А старую робу куда дел? Тоже сносилась? Тоже воняет? Тоже в утилизатор бросил?

— Да! Да! Сносилась бросил, — Бишак аж заулыбался.

— Ох, врёшь ты, братец, — Сван в сомнении покачал головой. — Не мог ты её в утилизатор бросить. Никак не мог. Твой весьма скромный семейный бюджет никак не потянет столь сильную трату.

Рядом зашевелилась земля. Сердце в левую пятку, «Гвоздь» сам прыгнул из-за спины в руки. Чаг уставился на странную кучку, палец в последний момент замер на спусковом крючке. Неужели приблудный «Клоп»?

Но нет, Чаг убрал палец со спускового крючка. Наружу выбрался Шнык. Потоки мёрзлой земли стекли с его борга.

— Что это было? — Шнык ухватил протянутую руку в режиме радиомолчания.

Не иначе друг ещё не отошёл от шока. В голосе Шныка сквозит удивление, а не страх.

— Взрыв.

— Ядерный?! — рука Шныка завибрировала от напряжения.

— Нет, успокойся, — Чаг прижал ладонь друга левой рукой. — Мощный, да, но не ядерный. И твой и мой детекторы радиации молчат.

Первое оцепенение и первый страх наконец-то отпустили его. Шнык поднялся на ноги. Верная «Надежда» как ни в чём не бывало висит на широком ремне поперёк блока жизнеобеспечения.

— Тогда, — Шнык снова «взял Чага за руку», — откуда это?

Свободной рукой Шнык показал на облако взрыва. Не ядерный гриб заметно осыпался и потускнел. Вместо былой шляпки и ножки по земле стелется большое пылевое облако.

— Такшип, наверное, — неуверенно протянул Чаг.

— Нет, — Шнык тряхнул головой. — На этот раз федералы не притащили с собой никаких такшипов.

Такшип — очень маленький, зато самый настоящий космический корабль. Пусть на нём не стоит вирт-привод, зато он вполне может летать внутри звёздных систем от планеты к планете. В прошлые разы такшипы почти не поддерживали космических пехотинцев в наземных операциях. Но если они всё же появлялись над полем боя, то сбрасывали ну очень серьёзные «гостинцы».