Другая женщина

Так что на фоне родных, которые его только что ногами не пинали, и девушек, без конца тянувших деньги, Галя выглядела чистым ангелом: любила Мурада таким, как есть, и ничего не требовала, радуясь любому знаку внимания, будь хоть задрипанный цветочек. Мурад расправил плечи и распустил хвост, почувствовав себя настоящим мужчиной, практически главой семьи. Он свозил Галочку на неделю в Турцию – море, синее небо, пальмы, белый песок, райское наслаждение! – и собирался удивить ее Мальдивами, но тут позвонил разъяренный отец, и Мальдивы пришлось отложить…

Глеба в очередной раз вызвали на допрос. В сопровождении мента он уныло брел по длинному желтому коридору. На металлических стульчиках у кабинета следователя сидело несколько человек, и первым Глеб узнал Шарапова, который радостно ему закивал и показал большой палец – мол, все хорошо! Глеб не понял – чего хорошего-то?! И тут между двумя мрачными одинаковыми типами, похожими на охранников, увидел съежившуюся Галку. Увидел, не поверил своим глазам, а потом, совершенно осатанев, рванул к ней, несмотря на наручники. Галка завизжала, мент и охранники кинулись к Глебу и с трудом его удержали. Потом следователь, не глядя Глебу в глаза, извинился и отпустил с миром. У крыльца они опять столкнулись с Галкой – охранники ее загородили, но Глеб уже остыл.

– Я на развод подам, – сказал он, и Галя испуганно закивала. – И если ты только попробуешь отнять детей, я тебя сам, своими руками в землю зарою! Поняла, сука?!

Машина с Галкой отъехала, и Шарапов сочувственно похлопал Глеба по плечу:

– Ну ладно, ладно. Ничего. Поехали домой. Слава богу, что она нашлась.

И пока ехали, все косился на мрачного Глеба – эк его ухайдакали в ментовке, сволочи! А Глеб вдруг спросил:

– Ты Варваре ничего не говорил, я надеюсь? Про меня? И не говори, не надо.

– Глеб, а может…

– Не может. Оставь это, понял?

– Ну ладно, ладно… Я разве что…

А Галочка в это время рыдала в объятиях Мурада. Прошло чуть больше месяца, как она сбежала из дома, а прежняя жизнь уже представлялась ей такой же нереальной, как кино – черно-белое и немое. Галочка ушла из этого кинотеатра на середине сеанса, но фильм, как ей казалось, и дальше продолжался с теми же героями: неудачник Глеб, вечно орущие близнецы, дочь-уродка, стерва свекровь, и она сама, превратившаяся из прелестной Галочки в серую замурзанную галку, хрипло каркающую на детей и мужа. Увидев Глеба, она ужаснулась: никакого кино, суровая и жестокая жизнь, от которой не спрячешься на Мальдивах.

Рыдать ей пришлось долго – Анвар хотел было сразу выкинуть ее на улицу, но Мурад устроил такую истерику, поддержанную матерью, что отец в конце концов махнул рукой: а-а, делайте, что хотите! В отличие от Мурада, Галочка теперь очень хорошо знала, чего хочет. Мальдивы, Багамы и прочие Баунти хороши только для развлечения. Нужна стабильность. И больше она не собиралась рассчитывать на мужчин – все они слабаки и неудачники, что Глеб, что… Мурад. За четыре месяца отношений она его хорошо изучила. Но если Глеба Галочка ненавидела, то Мурада страстно жалела: пусть слабый, избалованный и самолюбивый, но такой красивый, такой одинокий, ранимый, непонятый, отвергнутый тупыми родственниками, неспособными оценить его тонкую душу!

Они с Мурадом нашли друг друга и вцепились накрепко, объединившись против всего мира, словно Бонни и Клайд – правда, грабить банки они не собирались: денег и так хватало. Галочка задумала открыть салон – ей всегда нравилось работать в парикмахерской. Нарыдавшись всласть, она поговорила о своих планах с Мурадом и «кекелкой». Идея салона неожиданно понравилась Мураду: а что, вполне гламурное занятие! Пришлось Анвару скрепя сердце выдать им денег:

– И чтоб я больше о вас не слышал!

«Кекелка», правда, с недоумением вглядывалась в Галочку, не в силах постичь, как женщина может бросить троих детей. Но раз Мурадику она нравится… Хорошенькая, глазки синенькие, ладная. И Мурадика так любит! Может, еще сделает из него человека и отец перестанет переживать? Удалось же ей отвадить мальчика от казино! Это было первое, чем занялась Галя, когда чуть поутих любовный пыл: смотреть на то, как Мурад кидает деньги на ветер, было свыше ее сил. Нет, пора кончать эти глупости, надо заниматься делом. И слушать она теперь будет только себя – никаких материнских советов! Наслушалась, хватит…

Варька бежала, задыхаясь от нетерпения: ну, давай же, шевели ногами! Она вовсю кляла себя за проклятую глупость: почему, почему не звонила Шарапову?! Давно бы знала, что случилось! Идиотка! Перед дверью подъезда она остановилась, зажмурилась и несколько раз глубоко вздохнула, потом рванула по лестнице вверх и решительно позвонила.

– Сейчас! – заорал Глеб из-за двери. – Сейчас открою!

Дверь распахнулась, и он замер на пороге, комкая в руках кухонное полотенце.

– Можно войти? – Голос у Варьки сел от волнения. Глеб отступил к стене, и Варвара прошла на кухню, быстро пробежав взглядом по сторонам – грязный пол, мойка набита посудой, на веревке какое-то тряпье сушится…

Глеб мрачно процедил сквозь зубы:

– Что, пожалеть пришла?