Другая женщина

Варька смеялась и не давалась; отворачивалась от его губ и сама целовала, когда он не ожидал; сопротивлялась, а потом вдруг замирала, сдаваясь – сильная, гладкая, горячая, она дразнила Глеба и возбуждала просто чудовищно! Сердце колотилось, в голове гудел набат – весь мокрый, он хватал воздух пересохшим ртом, а под ним так же задыхалась Варвара. Щеки у нее пылали, дрожали опущенные ресницы, на губах то вспыхивала, то пропадала улыбка… Напоследок Глеб нежно провел рукой по Варькиной шее, где уже наливался оставленный им синяк, потом по груди – Варька вскрикнула.

– Тебе не хватило? – прошептал он, снова наваливаясь сверху. – Хочешь еще?

– Нет! Я не могу больше… Не надо!

Но он все-таки еще раз поцеловал Варьку, почти насильно – словно печать поставил: моя!

– Вот это да! Аж в голове звенит, – слабым голосом пробормотала Варвара, а Глеб откликнулся:

– И не говори! Все снесено могучим ураганом! – Они засмеялись, сначала тихонько, потому что сил не было, а потом разошлись и никак не могли остановиться. Одевались, завтракали по-быстрому и все переглядывались и посмеивались:

– Вот ты подумай! Целая ночь у нас была! Так нет, когда бежать надо – приспичило!

– Да ладно тебе, Глеб! Вчера мы просто переволновались.

– Эх, сколько мы с тобой времени зря потеряли! Надо было тогда решиться! А я, дурак, еще гордился собой, что… ну… типа – устоял, жизнь тебе не сломал!

– Перестань! Как есть, так и есть. Все равно – счастье.

– Да, счастье.

– Знаешь, Глеб, что я думаю? Если б мы с тобой еще тогда начали… встречаться, то Галя, может, и не ушла бы.

– Почему?!

– Потому что треугольник – самая устойчивая…

– Геометрическая фигура, знаю. А вообще, в этом что-то есть! Я ведь тогда все время чувствовал себя перед Галей виноватым, хотя у нас с тобой вообще ничего не было! И поэтому как-то… не знаю… суетился, что ли, вокруг нее. А когда ты ушла… Такое одиночество, такая тоска…

– Я знаю. Больно было. Очень.

– Но в то же время – свобода. Я понял: ничего ей не должен, ни в чем не виноват, понимаешь? И вдруг увидел ее словно со стороны: черствая эгоистка, плохая мать, злобная стерва. Да и меня она никогда не любила – давно бы ушла, просто некуда было. Осознал я это все и отгородился от нее стеной. Занимался только детьми. И о тебе… мечтал…

Глеб вдруг обнял Варю, да так сильно, что она ойкнула, – обнял и уткнулся ей в шею. Варька чувствовала, как вздрагивают его плечи и двигается кадык:

– Глебушка… ну что ты…

– Я тоже… по тебе… так страдал…

Два выходных дня они ускоренными темпами вили гнездо в Варькином доме – с помощью Шараповых, которые вздохнули с облегчением: слава богу, наконец-то! Мальчишек взяла на себя Зоя Васильевна, а Люша запросилась к Варе:

– Я не буду мешаться! Я тихонько посижу!

И правда, не мешалась, а сидела в уголке с книжкой или возилась с кошкой – старушка Муся, дама довольно суровая и своенравная, внезапно прониклась к Люше страстной любовью: всюду ходила за ней, беспокоилась и норовила облизать.

– Смотри-ка, она Люшу считает котенком! – поразился Глеб.

– Котенок и есть, – улыбнулась Варвара.

А Люша, впервые в жизни так тесно общавшаяся с кошкой, отнеслась к Мусе с большим почтением и обращалась на «вы»:

– Коша, налить вам молочка?

Время от времени Люша подходила к Варьке и просто прислонялась к ее теплому боку, заглядывая снизу в лицо. Тогда Варвара обнимала девочку и целовала в макушку, а то и поднимала на руки. Глеб, застав такую сцену, тут же обнял и расцеловал их обеих: девчонки вы мои! Люша, сопровождаемая по пятам бдительной Мусей, ушла на веранду, а Варька всхлипнула – она то и дело принималась плакать: короткое рыдание, слезы ручьем, и тут же все прошло, снова улыбка.

– Ты как дождик! – сказал Глеб, целуя Варьку в соленые губы. – Тучка пролилась, и снова солнышко!

– Я от счастья! Ты знаешь, я думаю, они там просто перепутали!

– Где – там?!

– Ну, в небесной канцелярии! Потому что это мой ребенок! Мой! Мы потерялись, а теперь нашлись, вот!

– Варька… А скажи, почему ты сама не надеешься родить? У тебя что-то не так?

– Ну да. Такая глупость получилась! Я болела в детстве, а это осложнение. Мама-то знала, наверно, но толку? Может, и мне говорила, а я не запомнила. Да и какие у нас тут врачи! А потом, когда я замуж собиралась – помнишь, я рассказывала? Сначала-то мы предохранялись, а потом перестали, ребенка хотели. И ничего! Но я только радовалась, что легко отделалась. А с Усольцевым… От него я и не хотела, избави боже! Ну, ты ж его видел! А когда мы с тобой… расстались…

– Расстались, так и не встретившись! – невесело усмехнулся Глеб.