Другая жизнь

Михаил Марков Другая жизнь

Предисловие

Жизнь. До безумья коротка! Когда узнал?

Да в тот момент, когда уж поздно.

И ложь перед самим собой, что, мол, не ведал.

Так для чего мы здесь?

Но прежде чем найти ответ, мы путь проходим. У каждого он свой. Яркий или трагичный, насыщенный событиями или пустой — с бесконечным «днем сурка». Если получается, мы творим свою историю, а можем плыть по ее течению, покоряясь неизбежности судьбы. Но по странному стечению обстоятельств в нашей жизни происходят такие события, которые, скорее, могли случиться где угодно или с кем угодно, но «только не со мной» — вот самое точное им определение. Случается: один кто-то выжил из упавшего самолета, или страшная эпидемия, все лежат, не дышат, и опять — один пошел, глазами только хлопнув. Но этот «он», конечно же, — не «я». Мы чаще те — в статистике. Родился, пожил, и если было чем, то поделился с внуком. И хорошо, что перед смертью сделал это, а большинству и нечего сказать.

Но сейчас мы в самом начале событий, произошедших именно со мной. Перематываю кадры из прошлого и радуюсь в первую очередь тому, что есть свободное время и этими воспоминаниями можно неспешно насладиться, а не проносятся они стремглав, в последнюю секунду жизни.

Глава 1. Воспоминания как диафильм

Старые, почти забытые «слайды» — моменты, врезавшиеся в память. Иногда в красках с оживающими картинками, иногда всего один кадр, долго крутящийся в голове, и ты мучительно пытаешься вспомнить все, что с ним связано: забытые лица, яркие впечатления, эмоции… Плохое это событие или хорошее — не имеет значения. Если врезалось в память, значит, важно. Ведь помним мы лишь миг и то, если нашли в своем плотном графике для этого время, а десятки лет нашей жизни просто стерты, как и не было их никогда. Вспоминаются события не по хронологии, а, наверное, по важности, необычности или яркости. И первое, пришедшее из памяти событие, как ни странно, это сон. В моей истории именно сны, а точнее, всего два, являлись предвестником ключевых жизненных событий.

И вот один, он снился мне в детстве, каждый год, с завидным постоянством. Всегда настолько реалистичен, что уже с первых моментов я всегда узнавал в нем каждую, даже очень мелкую деталь:

«Покрытая льдом бухта моря, с серыми скалистыми берегами и елями, опускающимися лапами к самой земле. Я, с каким-то даже маниакальным стремлением, бурю лунку во льду и опускаю туда зимние снасти. Рыбы нет, и новая борьба со льдом, и опять надежда поймать, и все новые и новые лунки. Понимание, что это тяжелая работа, а вовсе не удовольствие, не покидает с самого начала. Но мой труд вознагражден! Я поймал!

Вытаскиваю рыбу одну за другой, ее уже становится невероятно много на льду, но останавливаться я не собираюсь. Радость от улова сменяется чувством ненасытности. Продолжаю, пока не вижу, что лед под тяжестью рыбы начинает трещать и лопаться. Теперь испытываю только страх. Остаться возле улова — значит погибнуть, и я бегу, спотыкаюсь, падаю, ноги проскальзывают, но я, прикладывая усилия, отстраняюсь от надвигающейся опасности. Почти задыхаясь, я все-таки добегаю до берега. Быстро оглядевшись, замечаю тропу с каменными ступенями, ведущими по склону вверх, и сразу устремляюсь к ней. Оглядываюсь назад и понимаю, что стихия бушует уже далеко позади, здесь же тишина и покой. Вижу человека, стоящего ко мне спиной, и иду к нему. Дойти не успеваю. Пробуждение».