Другая жизнь Мародёров: Per aspera ad astra (СИ)

Из его глаз неожиданно полились непрошеные горячие слёзы. Он даже не пытался их стирать ― и уж тем более не заметил, как позади него расплакался, словно маленький ребёнок, его друг. На душе было так тоскливо, тяжело и невыносимо, что заплакать в таком состоянии было единственным способом снять нервное напряжение и не сойти окончательно с ума.

― Мы стояли с ним на мосту и разговаривали о чём-то. Точно помню, что он нуждался в моей помощи… Но если это был сын Джеймса, то почему за помощью он пришёл ко мне? Видимо, Джеймс не мог… Физически не был способен. Или ― что ещё хуже ― умер к тому моменту. Но ведь как он мог обзавестись сыном, если мы сами видели его там?.. Профессор, я больше не могу на всё это смотреть, это слишком тяжело. Прошу, скажите, что это не будущее, что нас ждет! Мы должны всех спасти, но, судя по всему, ― нам это не удастся!

Директор смотрел на бывших студентов с сочувствием во взгляде. Спустя некоторое время, когда Мародёрам удалось хоть немного взять себя в руки и успокоиться, он велел им присесть за стол, придвинул чашки с ароматным чаем и заговорил:

― Мне очень жаль, что всё это выпало на вашу долю. Я знаю, очень нелегко жить и понимать, какая ответственность лежит на вас, ведь все от вас чего-то ждут. Поэтому я и не говорил вам обо всём, ведь вы ещё дети, а никакой нормальный взрослый человек не посмел бы навредить любому, даже не родному, ребёнку. Я знаю вас с малых лет, вижу, как вы выросли и на что вы способны. Создать карту, научиться превращаться в животных ― и безо всякой помощи! ― это уникальный талант. Но ещё больший и редкий дар ― ваша доброта, вера в справедливость, поддержка друг друга. Вы всегда искренне доверяете друг другу и доводите начатое до конца. Так уж вышло, что бремя войны легло на вас, поэтому нужно быть сильными. И плакать, ― мужчина добродушно улыбнулся бывшим гриффиндорцам, ― совсем не стыдно. У вас же есть душа, и сейчас ей плохо.

Ремус пил чай, едва слышно икая, смотря на Дамблдора и открывая его для себя с новой стороны. Он всегда умел найти такие воодушевляющие слова, что казалось, будто он был самим Мерлином ― всё на свете знал и понимал. Вспомнились лучшие моменты его жизни. Учёба в Хогвартсе. То, как ему улыбался Джеймс каждый раз, когда входил в палату после полнолуний. Как Лили сочувственно обняла его, узнав о тяжёлой болезни друга. Как Сириус, Джеймс и Питер первый раз перевоплотились в животных, чем заставили Лунатика расплакаться, прикрывая лицо руками, прямо в Выручай-комнате. Все эти воспоминания делали его живым. Наверное, предположил Ремус, Питер думал о том же самом.

― Если вы не против, то я хотел бы вам кое-что показать.

С этими словами профессор встал из-за стола и направился к двери, юные орденцы последовали за ним. Проходя по коридорам, Ремус вспоминал различные ― и грустные, и радостные ― моменты его жизни. Здесь, в пустом коридоре, он впервые сказал друзьям, что болен. И вместо того, чтобы отвернуться, они поклялись, что не оставят друга в беде. И сдержали своё обещание. А на этой лестнице Джеймс впервые попытался пригласить Лили в Хогсмид. Но из этой затеи ничего не получилось. Вот тот портрет с долговязым мужчиной вечно любил совать свой нос куда не следует, чем бесконечно раздражал Мародёров во время ночных вылазок. Наконец, поток воспоминаний о минувших днях прекратился. Они оказались в том самом коридоре, в котором всё и закончилось. Достигнув нужной двери, профессор невербальным заклинанием открыл её и первым вошёл внутрь. Сердце бешено заколотилось в груди, предчувствуя новый резкий всплеск эмоций. Дамблдор внимательно посмотрел на молодых людей, затем вкрадчиво произнёс:

― Я знаю, вы уже были здесь и всё видели. Но в этот раз прошу вас быть более сдержанными и стойкими.

Дождавшись кивков от бывших гриффиндорцев, он прошёл за шкаф и, выставив вперед палочку, проговорил:

― Гоменум ревелио.

Раздался шёрох, а затем мародёры по велению директора подошли к нему. Сердце Лунатика замерло, из глаз снова полились слёзы. С утроенной силой, пуще прежнего.

На невысокой ровной кушетке лежал не кто иной как Джеймс Чарлус Поттер, будто спящая красавица ― нисколько не шевелясь. Его тело не производило впечатление мёртвого, но и живым тоже не было. Ошеломлённо прикрыв рукой рот, Ремус молча смотрел на друга, которого уже не видел столько месяцев, по которому так сильно скучал и которого так мечтал вернуть. Профессор поднял с пола мантию и положил её рядом с Сохатым. Питер, белый как мел и обескураженный до полусмерти, протянул руку и коснулся лежавшего друга.

― Н-настоящий, ― едва слышно констатировал он, ожидая подтверждения от главы Ордена.

― Конечно, настоящий, ― кивнул мужчина и спрятал палочку. ― Я спас его от ужасной участи ― быть переданным Волдеморту. Пусть и таким образом.

― Но в-вы н-ничего н-нам н-не ска-сказ-зали, ― обиженно пропищал Петтигрю, сев на край кушетки и уставившись на седовласого мужчину. ― Это оч-чень жестоко.

Профессор мотнул головой и сразу же возразил: