(Другая) жизнь Веры

– Да. Она написала, что у нее с дедом была очень сильная любовь. Одна на всю жизнь. Только, видимо, это касалось только ее жизни, – он прочищает горло от горького осадка, а потом опять продолжает:

– Они познакомились, когда бабушка училась в Питере. Тогда еще -Ленинграде. Но он был из очень высокопоставленной семьи. И, понятное дело, родители его, узнав о выборе сына, были очень недовольны. Но вида не подали. Поступили хитрее. Все вроде как мирно должно было разрешиться. Свадьба намечалась. Но тут его отправили работать за границу. В то время это был настоящий джек пот. Понятное дело, здесь не обошлось без связей высокопоставленного папаши. Бабушка в амбициозные планы родителей совсем не вписывалась.

Антон замолчал, переводя дух.

– И что было дальше? – с тоской спрашиваю я. Так хочется, чтобы конец истории был хороший, хотя я прекрасно знаю, что это не так.

– Все, как в самом грустном кино. Он уехал, клятвенно обещая вернуться через полгода. Обещал, что они поженятся.

– Но не вернулся?

– Нет. Не вернулся. Ты и сама знаешь. Он нашел другую. Ему нашли. А бабушка узнала, что беременна.

Сердце болезненно сжимается, непрошенные слезы жгут глаза, хотя все это предсказуемо было с самого начала. Финал-то известен. Бабушка Антона всю жизнь прожила одна. Так и не вышла замуж.

– Его родители прогнали ее? – хочу добить уж себя совсем.

– Да. На порог ее не пустили, когда узнали о ее беременности. Они же и сказали ей, что их замечательный сыночек скоро женится на подходящей ему девушке. И добавили, чтобы она не мешала его счастью.

– Почему она не нашла его? Не сообщила ему о ребенке?

– Видимо, гордая была.

– Гордая? Уместна ли тут гордость?

– Получилось так, что она писала ему постоянно, а он не отвечал ей ни разу. Про ребенка она тоже сообщила в письме, но ответа не получила. Она подумала, что, может, его перевели в другое место, и он не получает ее писем. И она решилась сходить к его родителям, чтобы узнать новый адрес. И тут она поняла причину, почему он ей не пишет. Они разъяснили ей. Как в наивном черно-белом фильме. У него другая любовь и другая жизнь, в которой ей больше нет места. «Зачем навязываться тому, кому больше не нужна». Это слова бабушки из письма.

Я с трудом могу представить, как тяжело было тогда Анне Петровне. Да и потом тоже.

– Все равно надо было попытаться как-то рассказать ему…

Смешно, но я не могу смириться со случившимся сорок один год назад.

– Ничего не изменить уже, Вера, – с надрывом говорит Антон. – И ничего не вернуть. Бабушки нет уже. Все сложилось так, как сложилось.

– Может, стоит разыскать его сейчас?

– Зачем? – я вижу напряжение на его лице.

– Чтобы… – даже и не знаю, что сказать.

Кому сейчас он нужен? Дети все выросли.

Лариса, не знавшая никогда, кто ее отец, носившая отчество по имени своего деда, неожиданно узнала, что ее отца зовут Виталий. И больше ничего.

Бабушка, видимо, не намерена была воссоединять семью, потому что кроме имени и пожелтевшей фотокарточки ничего не оставила. Видимо, сильно обидел ее в свое время этот статный красавец с белоснежной пленительной улыбкой, как у Юрия Гагарина.

Не понятно только, зачем вообще она решилась вдруг рассказать эту драматическую историю? Видимо, всю жизнь она цепляла петли в ее душе и сердце, и она не смогла ее оставить при себе навечно.

– Нам этот предатель здесь ни под каким соусом не нужен. Ни под кетчупом, ни под сахарной пудрой, – твердо заявляет Антон.

А Никита подтверждает:

– Да. Сплошной нервяк с этими новостями был. Сейчас все улеглось. Мама успокоилась.

– Ну. Просто супер все, – с досадой говорю я.

– Ты чего? Вер? – Антон приобнимает меня за плечи, притягивая к себе. Я чувствую его обжигающее дыхание на своем виске. Конечно, он не в первый раз по-дружески обнимает меня, и его прикосновения обычно ничего для меня не значат.

Но сегодня какой-то особенный день? Сегодня его дружеские объятия почему-то действуют на меня иначе. Запускают сбивчивый ритм сердца и мелкую дрожь коленей. Я смущаюсь собственного эмоционального восприятия его так рядом с собой. Кровь приливает к моим щекам. «Нет-нет, я не дам ему себя сконфузить».

Но парень, похоже, не замечает, что я вдруг стала искрящимся проводком в его руках. Тем лучше.

Заглядывает мне в глаза, мягко переводит мое внимание на другую тему:

–Вер, у нас сейчас совсем другое дело есть, чего отвлеклась? Забыла, что ли? Хватит ворошить далекое прошлое.

– А я вот все-таки думаю, что это Виктор, – с радостью переключаюсь я. Действительно, зачем тревожить сердце, если основным заинтересованным лицам это не нужно. – Кому выгодна смерть Людмилы еще, кроме него?

– А ему чем выгодна ее смерть?

– Не знаю. Чем-то выгодна, значит.

– Так тогда можно про любого в деревне сказать, что каждому чем-то, да выгодна смерть Людмилы, – не соглашается со мной Антон. – Мне кажется, все это сильно притянуто за уши.

– Ага. Пиндиловым, – хрюкает Никита.

Евдокия к этому времени уже давно ушла, и мы вернулись к оранжевому фирменному велосипеду.

– Так ты уверен, Никитос, что это был велосипед Степана Воротилова?

– Безусловно, – кивает он.