Другие

Схватив за плечи Жулина и инженера, Стольников преревалил их через вершину кучи и, падая, порезал ногу о неровный край борта. Кровь выступила на коже, но не текла. «Все лучше, чем выходное отверстие из автомата Магомеда Алхоева», – подумал капитан, усмехаясь и вспоминая, как он поступил с бесценным для полевого командира «АК-47».

В стены вагона ударили пули. Вагон разгонялся и мчался уже со скоростью поезда метрополитена. Стерев с лица разъедавшую кожу известковую пыль, Жулин подполз к Стольникову.

– Командир, Баженову… инженеру…

– Что? – спросил Стольников.

– Конец.

Капитан, перебирая руками землю, подполз к Егору. Тот лежал на спине, уставившись вверх стеклянным взглядом.

– Ты ранен? – тряхнул его Стольников.

– Нет. Но я, кажется, обделался…

– Так кажется или – нет? – расхохотался Саша.

– Кажется – нет…

Стольников, продолжая смеяться, отвалился на спину и подмигнул прапорщику. Для них эта история все еще продолжалась. Опасность отступила, но надолго ли?..

Набрав приличную скорость, вагон вскоре сбавил ход.

– Не изменил ли Алхоев график движения? – забеспокоился Жулин.

Ответа на этот вопрос не было, поэтому Стольников промолчал.

Около минуты вагон катился, то ускоряясь, то притормаживая по плавно очерченной кривой. И вдруг остановился окончательно.

– Что такое? – встревожился прапорщик.

– Ты же только что догадался? – напомнил Стольников.

И в этот момент вагон тряхнуло, и он начал стремительно переворачиваться. Люди вцепились в неровные края бортов, но все равно сорвались. Основная масса грунта ссыпалась до них, но и малой части хватило, чтобы Стольников почувствовал удар по груди, от которого, казалось, смялись легкие.

Вместе с землей на головы им посыпался и мусор – обрубки арматуры, камни… Груз на этот раз ссыпался на транспортер, который волок его дальше.

Жулин спохватился первым. Следуя скорее не логике, а безрассудству, он выбросил вверх руку и снова взялся за край вагона.

– Держитесь за борт, он сейчас снова перевернется!

Стольников обхватил инженера и вместе с ним завалился в перевернувшийся вагон.

Состав тряхнуло, и он вновь отправился в путь.

– Ты понял, командир?! – вскричал Олег, глядя на Стольникова, которому повезло меньше: с лица его стекала кровь.

Саша не мог понять, что было тому причиной. Боли он не чувствовал.

– Вагоны движутся по кругу, и сейчас состав приползет, чтобы снова наполниться землей! – пояснил Жулин.

– Они перемалывают здесь сотни тонн грунта, – бросил Саша, осматриваясь и стирая кровь со лба. – Видимо, поиск керия не такое уж простое дело.

Он поднялся на ноги и тут же упал: вагон резко набрал скорость.

– В какой-то момент они расцепляются, а после снова сцепляются, – понял прапорщик. – Впрочем, пусть ездят как хотят.

– Спроси у инженера, как нам добраться до лаборатории, – приказал Стольников, кряхтя и снова вставая. – Скажи, что если он соврет, я пристрелю его.

Перегнувшись, он посмотрел вниз. Когда вагон проезжал мимо освещенного участка, ему удалось рассмотреть, что рядом с рельсами проходит третий рельс, контактный. Движение здесь регулировалось, как в московской подземке. Вероятно, в корпуса вагонов вставлялись датчики, которые не позволяли вагонам приблизиться друг к другу, а расположенный под днищем двигатель толкал вперед.

– Командир? – позвал Жулин.

– Спроси! – крикнул Стольников. – Спроси и скажи, что – пристрелю!

– Саша. Он вряд ли испугается этой угрозы.

Аккуратно ступая, насколько это позволял подвижный пол, капитан приблизился к Жулину. Под его ногами, глядя вверх и судорожно глотая кровь, лежал инженер Баженов. Стоило вагонетке заехать во мрак – он исчезал. Но только свет от редких настенных светильников освещал участок рельсов, инженер появлялся. Когда Стольников склонился над Егором, он заметил, что грудь инженера залита кровью.

– Так вот откуда на мне столько крови, – прошептал Саша. – Эй?

– От места загрузки вагонов… коридор… он один там… сто метров… – бормотал инженер губами с пузырящейся на них кровью и смотрел перед собой дико и бессмысленно.

– Две пули в спину, – тихо объяснил Олег.

Саша присел над инженером.

– Ты нам очень помог, старина. – Подумал и добавил: – Ты умираешь…

Баженов захрипел.

– Не может быть…

– Расслабься. Подумай о чем-нибудь хорошем… Ты помнишь, как в детстве выходил на улицу в первый весенний день и касался ручьев рукой?

Инженер обмяк и посмотрел на Стольникова.

– Держи меня за руку… Крепче.

Через несколько секунд кровь перестала пузыриться на его губах.

Некоторое время капитан и прапорщик ехали молча. Через минуту Олег повернулся к Стольникову.

– Ты это серьезно?

– Ты о чем?

– Ну, о первом весеннем дне, о ручьях?

– Так легче уходить. – Стольников подумал и добавил: – Мне кажется… Что он еще говорил?

Когда вагон остановился, они спрыгнули. Сделано это было вовремя. Через несколько секунд вагон рванул с места, как на старте Гран-при Монако.

– Дурдом, – выдавил Жулин.