Другие. Феникс

— Так что же вы решили? — робко спросила я, ухватившись за локоть Дена, совершенно автоматически, будто бы всегда так делала в минуты крайней тревоги. Он прикрыл мою руку своей ладонью и легонько сжал. И даже после удивленных взглядов собравшихся, я не изменила своему порыву. С Денебом мне спокойно. И точка.

— Руки лишать вас точно не будем. Такого рода феномен стоит изучить. Но чуть позже. Сначала нам нужно разобраться с Сёртуном. А вы, Ада, не представляете опасности, в отличие от него, так что можете быть свободны. Льётольв и Денеб должны оставаться в буфере на время расследования.

— Так просто? — удивилась я.

— А чего вы хотели? — усмехнулся Судья. — Чтобы мы вас исказили прямо здесь? Казнили, отрубили руку? Наши сообщества не настолько огромны, чтобы разбрасываться ценными кадрами. Да и стоит признать, что Денеб и Льётольв не доставляют нам неприятностей уже очень давно. Но это не значит, что вы все можете вытворять что угодно безнаказанно. Всё. Нам пора. Будем держать вас в курсе, ждите.

Перешептываясь, все пятеро покинули нас. Льё ухмыльнулся, спрятав руки в карманы своего неизменного клетчатого пальто, и отошёл к перилам. Я всё ещё стояла, уцепившись за Денеба, и никак не могла уложить в голове мысль о том, что теперь свободна.

— Лапушка, — шепнул Ден. — Ты не рада?

— Не знаю. Что мне делать, Ден? — я заглянула ему в глаза, надеясь увидеть в них если не ответ, то хотя бы подсказку.

— Что захочешь. Можешь остаться здесь, в буфере. Можешь уехать куда-нибудь ещё. Но я бы не рекомендовал отправляться в обычные города. Ты ещё слаба, тебе нужно восстановиться…

— Он намекает на то, чтобы ты осталась с ним, — нарочито громко и чётко вставил Льё.

— Да, намекаю! — театрально ответил Ден. — И не обязательно это озвучивать!

— Если честно, я хотела бы сменить обстановку. Здесь я чувствую себя странно. Не могу объяснить…

— Тебе решать, птичка. И только тебе.

Денеб отпустил меня и встал рядом с Льё. Они оба смотрели на реку, иногда поднимая взгляды к серому весеннему небу. А я никак не могла понять, что чувствую по отношению к ним. Каждый день с момента знакомства с Деном я задавалась вопросом о существовании чувств у него. Теперь могу адресовать этот вопрос себе.

— Tabula rasa(чистая доска (лат.)), — шепнула я.

— Именно так, милая наша Ада, — откликнулся Льё. — Ты можешь начать всё с чистого листа. Мы поймем.

— Я вовсе не хочу вас бросать, — подойдя к ним со спины, я обняла их. — Кажется, у меня после всех злоключений нашлись друзья.

— Друзья? — эхом отозвался Ден.

— Ага, после всего Адочка считает нас друзьями, — улыбнулся Льётольв.

— Ну тебя ей и надо считать другом! — защищался Денеб.

— Давай не будем, а? — экзистенциалист погрозил ему кулаком.

— Я не пойму, вы из-за меня собрались ругаться? Бросьте это дело. Льё, тебе же нравится Майя? Разве нет? — я заглянула ему в лицо и встретила только меланхоличную улыбку. — Вы убиваете меня. Оба.

Ден вдруг развернулся, схватил меня и прижал к себе крепко-крепко, что я даже испугалась, как бы не раздавил. После всего, что у нас с ним было, после невероятного обмена энергией, после тех минут запредельного наслаждения, спокойствия и безмятежности, я искренне верила, что мы созданы друг для друга кем-то очень важным и мудрым. И, наверное, сможем сделать многое для будущего таких же, как и мы. Но Льё… Его мне так и не удалось разгадать. И я понимала, что хотела этого — узнать, что он скрывает внутри, каково его истинное лицо.

Шумно вдохнув, Денеб нерешительно, совершенно не похожим на него скромным движением, потянулся к моим губам. По телу сразу же пробежала дрожь воспоминаний, сладострастная волна. Почему поцелуи не бывают вечными?

— Я могу снять метку, — добавил он после.

— Не ты один, — вставил Льё, подобравшись к нам ближе. — Адочка не хочет обнять и меня на прощанье?

— Льётольв! — строго глянула я на него, но тут же оттаяла, встретив добрую улыбку. Невероятно. Пришлось крепко обнять и его. Льё пах сигаретами и дорогими духами, я вспомнила редкие и неоднозначные прикосновения, слишком тревожные моменты между нами, и решительно освободилась из объятий.

— Шиповник — мой любимый цветок, между прочим. И это, — я задрала рукав пальто, обнажая руку, — моя любимая татуировка.

С этими словами я оставила улыбающегося Денеба и озадаченного Льётольва стоять на мосту. Меня же ждал прямой рейс в Будапешт. Но я знала, что вернусь. Рано или поздно, но вернусь.

notes

Примечания

1

Не говорите, если не знаете (лат.)

2

Всё побеждает любовь, и мы покоряемся любви (лат.)