Другие грабли. Том 2 (СИ)

Отступление было необходимо, это решение напрашивалось само собой, но в какую сторону нам отступать? Мы понятия не имели, насколько простирались границы влияния группы, к которой принадлежали это трое, и какие гадости могли подстерегать нас по ту сторону этих границ. Этот мир был суров, и он наверняка не прощал ошибок, вот хоть этого дохлого чувака с часами спросите.

Внедорожник уехал на восток, поэтому мы, что было логично, двинулись куда-то на северо-запад, выбрав направление наугад. Населенный пункт, в котором мы оказались, был не слишком большим. Редкая городская застройка, высотой не больше пяти этажей, не слишком широкие улицы, ни одного высотного здания или огромной груды мусора, которая могла бы образоваться на месте его падения. Вряд ли это Москва, или Питер, или скажем, Нижний Новгород.

На одной из врастающих в обочину машин обнаружились остатки номера, но они были слишком ржавыми, чтобы мы смогли различить регион. Заходить в дома и искать другие свидетельства мы не стали. Электричества здесь нет, так что ни один прибор не включишь, а бумага уже наверняка давно истлела. Судя по всеобщей атмосфере запустения, катастрофа здесь произошла не вчера и даже не в прошлом году.

Петруха тронул меня за плечо и указал вправо и вверх. На ржавом остове фонарного столба сидел здоровенный двухголовый ворон и провожал нас внимательным взглядом. Наверное, если бы он каркнул «невермор», я бы этому уже совершенно не удивился, но он просто каркнул, взмахнул своими черными крыльями, размаху которых мог бы позавидовать и орел, и улетел, превратившись в черную точку на фоне свинцового неба.

— Крысопауки, значит?

— Я почти уверен, что он пытался меня подловить, а на самом деле никаких крысопауков не существует.

— У того ворона были две головы, — сказал Петруха.

— Угу.

— И ты все еще думаешь, что он просто пытался тебя подловить? А ведь у нас даже лопаты нет.

— У нас есть пистолеты, — сказал я.

— Что-то мне подсказывает, что одними пистолетами тут много не навоюешь.

Я промолчал, хотя склонен был с ним согласиться.

Положение у нас было, прямо скажем, незавидное. Местные знали о нас и не было ни единого шанса, что они оставят нас в покое. Мы забрались на их территорию и не могли внятно объяснить ни своих целей, ни способа, которым мы тут оказались, что автоматически делало нас особо подозрительными лицами.

Уйти от формирования, обладающего колесным и черт еще знает, каким транспортом и действующего на своей территории, на своих двоих было довольно проблематично. Альтернативой, тоже не слишком приятной, было бы найти какое-нибудь удобное для обороны место и засесть там, ожидая, пока нас выкинет обратно в наш временной отрезок. Но неизвестно, сколько придется ждать, пока эти парни зажмут нас в угол. У них есть транспорт, у них автоматы, и, скорее всего, более тяжелое вооружение, и они должны знать местность, как свои пять пальцев, а у нас — только пистолеты.

Какой бы ты ни был ас, против хорошо организованной и вооруженной группы с пистолетами ты много не навоюешь.

Мы свернули с улицы и стали пробираться заваленными мусором дворами, что снизило нашу скорость передвижения, зато слегка повысило шансы остаться не обнаруженными.

— Надо было валить их всех и реквизировать транспорт, — сказал Петруха.

— Тогда бы остальные совершенно точно оставили бы нас в покое, — сказал я. Иногда все, что нам остается, это сарказм.

— Не оставили бы, — согласился он. — Но у нас был бы транспорт.

— И что бы мы с ним делали? — спросил я. — Ты же слышал, тут везде блокпосты, лежбища мутантов и стаи крысопауков. Пешком проще оставаться незамеченным, чем на машине.

— Может быть, ты просто неправильно повел диалог, — сказал Петруха.

Я пожал плечами.

Мы все еще живы, они все еще живы, стреляли только два раза, да и то не прицельно. По моей личной шкале оценок переговоры прошли просто на ура.

— В следующий раз говорить будешь ты.

— А смысл? — вздохнул Петруха. — Ты ведь уже все испортил.

— Удобная позиция, — согласился я.

— Кстати, тебя ведь недавно подстрелили?

— Не совсем понимаю, почему это «кстати», но да, — сказал я.

— В ногу?

— И в ногу тоже.

— А ты ведь даже не хромаешь.

— На мне всегда все заживает, как на собаке, — сказал я, а сам задумался.

Я действительно довольно быстро восстанавливаюсь после всяческих переделок, но, все-таки, не настолько быстро. А у меня ничего не болело, нигде не ныло, никуда не стреляло и ничего не тянуло, я был бодр, чувствовал себя абсолютно здоровым и мог бы скакать козлом, если бы у меня возникло такое странное желание.

Это было довольно нетипично, но я решил списать свое выздоровление на путешествие во времени и прочий бушующий в крови адреналин. Может быть, боль и немощь просто остались в девяностых и только и ждут моего возвращения, чтобы наброситься с новой силой. В любом случае, до этого самого возвращения еще надо дожить.

— Откровенно говоря, как-то не так я себе представлял путешествия во времени, — сказал Петруха.

— Будущее могло быть и поприятнее, — согласился я.

— У тебя есть какие-нибудь мысли, почему нас забросили именно сюда?