Другие люди

Некоторые судьи позволяют прокурору или адвокату защиты порассуждать. Давайте этим воспользуемся. Предположим, на земле не осталось никого, кроме жертвы, но убийство все же возможно в форме самоуничтожения, самоубийства, которое по закону тоже является преступлением. Но изнасилование, если исчезнут все люди, невозможно в принципе. Остается лишь мастурбация, а это не преступление. В случае изнасилования мы должны сфокусировать всеобщее внимание на другом человеке. В нашем случае ясно, кто это. Козлак. Он твердит, что не насиловал. Поэтому мы максимально развиваем тему насилия.

Я подумал, что, слушай я такую лекцию на юридическом факультете, у меня возможно, возникло бы желание предложить несколько иной подход. Закон, как букет идей на форуме власти? Но учеба для меня давно закончилась. Томасси продолжал излагать свою точку зрения. Я не мог позволить себе пропустить хоть слово.

— Вы еврей, не так ли? — обратился он к Лефковичу. — Что ж, давайте попробуем обыграть и это.

Многое мы не можем высказать присяжным напрямую. Каждый адвокат имеет свой набор приемов. Тут и язык жестов, интонации, намеки, внушение. Я уверен, что вы изыщете возможность вспомнить историю человечества. Адвокат жертвы армянин по происхождению. Возможно, этот адвокат особенно предубежден против изнасилования, потому что армяне, первая христианская нация на свете, в начале столетия подверглась форменному геноциду со стороны турок, когда счет изнасилованиям и убийствам шел на десятки и сотни тысяч. Необходимо упомянуть и о том, вы найдете способ сделать это, не вызывая возражений судьи, что вы, представляя интересы народа в этом зале, не можете забыть, что в этом столетии, когда было уничтожено шесть миллионов евреев, многим женщинам, особенно, симпатичным, предлагался выбор — многократное изнасилование в эсесовских борделях или смерть. И, познав на себе, что такое изнасилование, большинство выбрало смерть. Таким образом вы затронете и христиан, и евреев, если вам удастся обойти протесты Брейди, то есть всех присутствующих в зале суда, включая и присяжных. И достигнете поставленной цели: присяжные поймут, что изнасилование далеко не пустяк, а в исторической перспективе еще ужаснее, чем смерть. После того как вам это удастся, Брейди уже не сможет низвести случившееся до бытового уровня. Я убежден, что вы с этим справитесь.

Лефкович налил себе воды из кувшина.

— Мистер Томасси, я уважаю ваш опыт, но неужели вы думаете, что судья позволит мне все это изложить?

— Все зависит от того, как вы к этому подойдете. Послушайте, во-первых, можно гарантировать, что среди присяжных не будет ни жертв изнасилования, ни тех, у кого насиловали близких родственников. Брейди наверняка заявит им отвод. Таким образом, вы обязаны, думаю, вы сможете убедить в этом судью, проинформировать присяжных о преступлении, зовущемся изнасилованием, поскольку они практически ничего об этом не знают.

— Я намеревался избежать эмоциональности в своей вступительной речи, — заметил Лефкович.

— Эмоциональность просто противопоказана, — кивнул Томасси. — У вас достаточно опыта, чтобы скрыть чувства от слушателей. Ваша задача — изложить исторические факты. Предельно хладнокровно. Эмоции вы должны вызвать у присяжных.

Похоже, старания Томасси не пропадали даром. С каждой фразой молодой человек чувствовал себя все увереннее. Наконец он повернулся ко мне и спросил, как мне показалось, несколько снисходительно:

— Мистер Уидмер, вы стали адвокатом намного раньше нас. На чем еще я должен заострить свое внимание?

Я мог бы предложить ему постоянно помнить о своей молодости и о том, что он тоже смертен.

— Мистер Лефкович, как вам хорошо известно, моя практика не имеет ничего общего с тем, чем занимается мистер Томасси. В зале суда я не произнес и слова. Я лишь нахожу, что прокурору на этом процессе придется нелегко.

— Мистер Уидмер, за два года я приобрел немалый опыт по части криминальных процессов, и процент обвинительных приговоров, как по тем делам, что я представлял в суде, так и по тем, что я помогал готовить, достаточно велик.

Я видел, что Франсина не питает больших надежд в отношении Лефковича, но Томасси взглядом запрещал ей произнести хоть слово. Я не сомневался, что свое поведение на совещании они обговорили заранее.

— Я думаю, что во вступительной речи целесообразно обговорить еще два момента. Убийство — это разовое действие. Человек умирает, и на этом все кончается. Жертвы изнасилования, если их оставляют в живых или если они уступают насильнику, чтобы остаться в живых, до конца своих дней сохраняют в памяти ужас и отвращение от случившегося с ними. Изнасилование — преступление, растянутое во времени, потому что оно сохраняется в голове жертвы.

— Дельная мысль, — вставил я.

— Превосходная, — поддакнул Лефкович.

Хотелось бы мне знать, что он записал в блокнот.