Другие люди: Таинственная история

— Понимаю, — ответила Мэри.

Девушки были обязаны очистить помещение к девяти утра. И до двенадцати обратно уже не пускали. Когда в карманах пусто, время на улице тянется очень медленно. Растягивается в вечность. Через проволочную ограду Мэри наблюдала, как в лучах солнца играют дети. Ребятишки все время шумели и беспомощно барахтались. Мэри разглядывала бочкообразных домохозяек, плетущихся со своей ношей из одной лавки в другую. Они угрюмо набирали продукты до тех пор, пока почти уже не могли передвигаться, несчастные мученицы собственных кошелок. Она наблюдала за мужчинами, праздно толкущимися вокруг букмекерских контор или возле еще закрытых пабов. Мужчины вертели головами, живо жестикулировали — заняться пока им было особо нечем. В пересохшей сточной канаве лежал, высунув язык, здоровенный пес. Цепочки муравьев сплетались с узорами трещин неровной мостовой. Белым небесным толстушкам были по душе такие деньки. Они все до единой вылезли на прогулку.

Мэри искала работу. Непонятно было только, надо ли куда-то ходить или лучше стоять на месте, если хочешь ее найти. Куда все эти работы попрятались? Кто их раздает? У нее была уйма времени на продажу, но она не знала, желает ли кто-нибудь его приобрести. Она размышляла о работах, которыми, как она видела, занимались другие люди, и о разновидностях сбываемого ими времени. Все они были хозяевами своих секретных знаний и умений. Бакалейщик за прилавком, ломящимся от продуктов, ловко сворачивал бумажные пакеты и управлял дергающимся механизмом-сороконожкой, который поставлял ему деньги. Однако помимо времени он продавал продукты, уложенные штабелями, наподобие боеприпасов. Кондуктор автобуса, уверенно хватаясь за поручни, продирался сквозь рабочий день, выкрикивая известия о своем продвижении, отматывая дорогостоящую бумажную ленту из штуковины, висящей рядом с кошелем, полным денег. Но помимо времени у него был автобус, на пару с сидевшим впереди мужчиной, и проезд, который они продавали. Кто платил дворнику за его согбенную спину? Мусорщикам-гладиаторам с их метлами и совками, похожими на копья и щиты? Полицейскому за его прибыльную спесь? А ведь всем им кто-то платил. И только бродяги транжирили свое бесценное время… Блуждая по улицам, Мэри часто смотрела вверх на сияющие ущелья и с чувством собственной отгороженности изучала людей за высокими стеклами окон, поглощенных своими высокими работами.

Мэри обедала, потому что в этот час все так делали. После обеда разрешалось сидеть в общей гостиной сколько хочешь, главное — не шуметь. Склонившись над столами, девушки писали письма, вязали или просто сидели, наблюдая за беззвучным движением пылинок. Время уже подкрадывалось к ним, оставляя их наедине с собой, заглядывая в их опустошенные души… Можно было читать книжки, расставленные на полках шкафа, надо было только ставить их потом на место. Мэри прочла их все до единой. Девицы из книжек оказались напыщенными пародиями на девушек, которые были вынуждены эти книги читать. Выйдет Александра замуж за престарелого лорда Бретта или за молодого, но ненадежного сэра Джулиана? Когда Бетгина приезжает погостить в Фарнсворт, все эти Бойд-Партинггоны, не считая Джереми, поначалу ужасно с ней обращаются, пока в один прекрасный день она не спасает тонущего малютку Оливера и не оказывается наконец полноправной наследницей всего состояния. Заброшенные охотничьи домики, форейторы, загнанные лошади, дремучие леса, смертельные клятвы, жгучие рыдания, страстные поцелуи, разбитые сердца, лодки в лунном свете и непременное последующее счастье до самого смертного одра. Как и многие другие, эти истории заканчивались одновременно со вступлением в брак. Однако они совершенно не трогали, не задевали за живое. Они лишь укрепляли в мысли, которая при чтении других книг только брезжила смутным подозрением: все эти россказни выдуманы с целью наживы, чтобы продать время, потраченное на их сочинение.