Другие люди

— Я собираюсь уволить его.

Отец аж изменился в лице.

— Мне думается, это надо обсудить.

Знаешь, папочка, окажись мы в твоем pied-a-terre,[20] у тебя есть таковое, не так ли, ты бы, скорее всего, показал себя мужчиной, инцест не смутил бы тебя, наоборот, окрылил, в конце концов, за столько лет ты сжился с этой идеей, не так ли?

— По-моему, это следует обсудить, — повторил он.

— Кто спорит.

— Ты находишь неудовлетворительным его отношение к твоему делу?

Нет, идиот, я нахожу, что он не удовлетворяет меня.

— Я не хочу доводить дело до суда.

— Что заставило тебя кардинально изменить свое мнение?

— Бессмысленно заставлять окружного прокурора представлять в суде дело, к которому у него не лежит душа.

— На то у тебя есть Томасси.

Нет у меня Томасси. Одна неудача, и он уже с этой стервой.

— Ты бы ужаснулся, узнав, к каким он прибегает методам.

— Я бы не ужаснулся. Просто я предпочитаю, чтобы к ним прибегали другие.

Чистоплюй. Так чего бы тебе не найти несколько человек, чтобы они оттрахали меня в уик-энд? Для меня это становится нормой. Папа, почему бы тебе не отправиться на боковую, чтобы я могла найти так нужный мне пистолет. Пожалуйста.

— Вижу, сегодня ты не расположена к разговору. Не делай резких движений. Отложи решение до завтра. Давай спокойно все обговорим. А сейчас я иду спать.

У себя в комнате я села за стол и написала письмо.

«Дорогой мистер Томасси!

Я ценю все то, что Вы стараетесь для меня сделать, вернее, все то, что Вы старались сделать, потому что не вижу смысла в продолжении затеянного нами. Козлак по-прежнему опасен, но у меня есть хорошие новости, которыми в повседневной суете я забыла поделиться с Вами. Мой босс в самое ближайшее время должен получить другое назначение. Скорее всего, в Париж, и я не смогу устоять против искушения уехать с ним. Пожалуйста, пришлите мне счет за оказанные услуги, вне зависимости от того, оказывались они или Вы только собирались их оказать. Более Вы на меня не работаете.

Искренне ваша,

Франсина Уидмер».

Утром я засунула это письмо в книгу на верхней полке, где хранила все то, что не предназначалось для глаз служанки, убирающей комнату. Томасси я послала другое, более короткое письмо.

«Дорогой Джордж!

Я вижу, что продолжая это дело, я становлюсь жертвой все новых несправедливостей. Если государство не хочет связываться с изнасилованием, у меня нет никакого желания заставлять его заниматься подобными делами. Не стоит тратить на это ни время, ни деньги. Не хочу зацикливаться на этом. Насчет Гарри Козлака можно не волноваться. Я съеду с квартиры. Пусть хозяин попробует меня найти. Пожалуйста, пришли мне счет, который я незамедлительно оплачу.

С наилучшими пожеланиями,

Франсина».

Я оставила копию письма, которую и перечитала утром следующего дня. Письмо показалось мне резким и холодным. Томасси такого не заслуживал. Он слишком много для меня сделал. Не оставалось ничего другого, как снять телефонную трубку.

— Это Франсина Уидмер, — представилась я его секретарю. — Он получил мое письмо?

— Вчера оно не приходило.

— Я только отправила его вчера.

— В утренней почте его нет.

— Может, оно и к лучшему. Могу я с ним поговорить?

— Он поехал к мистеру Канхэму. Кстати, по вашему делу.

— О господи.

— Что-то случилось?

— Да, произошли некоторые изменения.