Другие миры

– Думаю, да, но птиц негоже сажать в клетки, Перси. Птицы должны быть свободны! Им надо летать на воле и… Так-так…

Тут он, наконец, посмотрел на келедону.

– Ну да, – подтвердил я.

– Попробую.

– Круто. Ты только моего сигнала подожди. У тебя осталась та повязка от игры в Приколи хвост?

Он выдал мне тряпочку. Я ужал меч до шариковой ручки, сунул ее в карман джинсов – для того, что я задумал, мне понадобятся обе руки – и стал подкрадываться к келедоне, которая как раз заканчивала последний припев.

Хоть она и стояла затылком, от музыки мне нестерпимо захотелось пуститься в пляс. Но, поверьте, вы бы не хотели такое увидеть. Так что я заставил себя идти вперед, но бороться с ее магией было все равно что продираться через развешанные рядами на веревках мокрые простыни.

План мой был прост: зажать келедоне пасть; она превратится в птицу и попробует смыться; я схвачу ее и засуну в клетку. Что может пойти не так?

На последней строчке «Нью-Йорк, Нью-Йорка» я запрыгнул твари на спину, ногами взял талию в замок и накинул тряпку на рот, как уздечку – на морду строптивой лошади.

– Нью-Йо-о-о-о-орк, Нью-Йоррпффффф… – захрипела келедона.

– Гроувер, давай! – заорал я.

Золотая женщина зашаталась и перегнулась вперед. Перед глазами у меня замелькали картины неразберихи, царившей внизу, на Таймс-сквер: полицейские пытаются навести порядок, туристы слаженно исполняют партию кордебалета, высоко брыкая ногами… Электронные билборды на боку башни отсюда напоминали пеструю психоделическую горку в аквапарке – только вот на конце у нее был не бассейн, а неприятно твердый тротуар.

Наша певунья тем временем откачнулась назад, вертясь и пытаясь что-то бормотать сквозь повязку.

Гроувер отчаянно дергал струны. Инструмент послушно распространял вокруг магические вибрации – но только в голосе сатира не было ни силы, ни уверенности.

– Э-э-э… птицы! – мямлил он. – Ла-ла-ла! Птицы в клетках! В очень прочных клетках! Птицы, да!

«Грэмми»[4] с такими текстами точно не выиграешь, а я уже начал терять хватку. Сильны все-таки эти ваши келедоны! Мне в прошлом случилось разок прокатиться на Минотавре – так вот, удержаться верхом на золотой дамочке было ничуть не проще.

Певица тем временем вертелась, пытаясь сбросить меня. Она вцепилась мне в предплечья и как следует сдавила. Руки так и прострелило болью до самых плеч.

– Гроувер, да быстрее же! – прокричал я из последних сил.

Правда, из-за стиснутых от усилия зубов у меня получилось что-то вроде «гррр… пппух!»

– Птицы в клетках! – выдавил Гроувер еще строчку. – Ла-ла-ла, в клетках!

Как ни удивительно это звучит, но на краю крыши действительно возникла птичья клетка. Мной как раз мотали в разные стороны, так что разглядеть ее как следует у меня не вышло, но вроде бы Гроувер постарался на славу. Клетка была достаточно велика для упитанного попугая или куропатки, а прутья слабо светились – отлично, небесная бронза, все как мы заказывали.

Оставалось совсем чуть-чуть – заставить келедону перекинуться в птицу. К сожалению, идти нам навстречу она категорически отказывалась. Девушка крутанулась на месте, явно намереваясь взломать захват и выкинуть меня к черту через парапет вниз. Увы, ей это удалось.

Я старался не паниковать раньше времени. Видите ли, это был не первый раз, когда меня кидали с вершины небоскреба.

Я был бы рад вам рассказать, что проделал лихой акробатический трюк, ухватился за край билборда и взлетел обратно на крышу идеальным тройным сальто.

Ага, как бы не так. Когда я встретился с первым по ходу движения электронным экраном, ремень мой зацепился за какую-то торчащую из него ферму. Ощущение впившейся мне промеж ног проймы джинсов было неописуемо. Но еще неописуемее оказалось то, что из-за инерции падения меня перевернуло вверх тормашками, так что я самым натуральным образом вывалился из штанов.

И помчался навстречу Таймс-сквер головой вниз и с целеустремленностью Супермена. Правда, в отличие от него, я молотил вокруг руками, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться. Мне повезло. Вдоль верха следующего билборда шел рейлинг – наверное, для совсем уж рисковых высотных рабочих, любителей подвешиваться на страховочном тросе.

Я умудрился ухватиться за него на лету и перевернуться правильной стороной вверх. Руки мне чуть не выдернуло из суставов, но каким-то образом я сумел удержаться. Тут-то мы и вернулись к тому, с чего начинали. Вот он я, собственной персоной, болтаюсь без штанов на билборде на Таймс-сквер.

Сразу отвечу на следующий вопрос, а то вы его, чего доброго, зададите. Боксеры, простые голубые боксеры. Никаких смайликов. Никаких сердечек.

Смейтесь, если хотите. По мне, так они куда удобнее брифов.

Келедона приветливо улыбалась мне с бордюра, в двадцати футах вверху. Чуть ниже с металлической балки свисали мои джинсы, развеваясь на ветру и помахивая штанинами – прощались, наверное. Гроувера нигде видно не было. Музыка смолкла.

Руки у меня слабели. Мостовая маячила футах где-то так в семистах внизу. Лететь долго, кричать тоже. Световой экран постепенно припекал мне живот.