Другие Мы

– Хорошо, только обещай, что это было в последний раз. – Хмурится отец.

– Обещаю! – Радостно восклицаю я.

– В последний, Люси.

– Да!

– Моя малышка. – Улыбается папа и заключает меня в объятия.

Я прижимаюсь к его груди и делаю глубокий вдох. Мое сердце подскакивает к горлу, на глаза накатывают слезы. Я стискиваю его в своих объятиях так крепко, что папа, кажется, пугается.

– Раздавишь! – Кряхтит он.

Мне просто хочется не отпускать его никогда. И хочется каждый день слышать, как он зовет меня своей малышкой – наяву, а не во сне.

Черт, Люси даже не знает, как она счастлива, что может видеть отца и разговаривать с ним каждый день. Она не представляет, что происходит в душе, когда теряешь того, кого любишь. Какая в груди образуется рана, и как она свербит всякий раз, когда ты вспоминаешь о том, кого больше нет.

– Я пообещал Йордаль, что ты сделаешь все задания, которые они делали сегодня в классе. – Говорит папа, когда я его, наконец, отпускаю.

– Конечно сделаю.

– Уверен, у тебя была веская причина. – Вглядываясь в мое лицо, с сомнением произносит он.

– Прогулять? – Я пожимаю плечами. – Очень веская, поверь.

– Я про волосы. – Улыбается папа.

– А, это. – Я трясу головой. – Это просто хорошее настроение.

И дарю ему смущенную улыбку в ответ.

– Ты сегодня какая-то другая. – Он взъерошивает мне волосы, разворачивается и идет к двери. – Надеюсь, это к лучшему. Сладких снов, Люси.

– Спокойной ночи, папа! – Отвечаю я, провожая его взглядом.

И шмыгаю носом от подступающих слез.

Он выходит, а я оседаю на стул перед зеркалом и продолжаю сверлить взглядом дверь. Делаю это до тех пор, пока в комнату не заходит другая Люси с тарелками, полными еды, в руках.

– Я слышала, что только что произошло. – Тихо говорит она.

Ставит тарелки на столик, закрывает дверь на защелку и подходит ко мне. Я встаю, сглатываю и шепчу:

– Прости.

– Ничего. – Вздыхает Люси.

– Что будем делать? – Виновато спрашиваю я.

– Есть только один выход. – Решительно произносит она. Наклоняется к столику, выдвигает ящик и достает оттуда большие ножницы для бумаги. – Режь.

26

– Не поняла? – Я замираю, пытаясь осознать до конца то, что она предлагает.

– Бери ножницы, Люси. – Моя копия буквально вкладывает мне их в дрожащие пальцы.

– Зачем? Ты же не собираешься…

– Режь! – Командует она, поворачиваясь спиной и откидывая густые пряди темно-русых волос назад. – Давай.

– Люси, это же… – Теряюсь я.

– Боже мой, да это просто волосы! – Восклицает она. – Я все решила, режь, и покончим с этим!

– Прости меня. – Говорю я, опуская ножницы. – Нужно было закрыться, как ты и сказала, но я задумалась и тормознула.

– Тебе не за что просить прощения. Случилось то, что случилось. – Люси нетерпеливо топает ногой.

– Прости, я во всем виновата. – Не унимаюсь я. – Уверена, мы что-нибудь придумаем, как-нибудь выпутаемся из ситуации. Ты скажешь, что примеряла парик, папа подумает…

– Перестань. – Говорит она, оборачиваясь. – Я давно хотела их отрезать, так что давай – действуй. Так будет даже лучше: если кто-то встретит тебя, решит, что это я.

– Уверена? – Я поднимаю ножницы.

– Уверена, конечно. – Усмехается Люси, дергая плечами. – Давай, кромсай!

Она отворачивается, я подхожу ближе и примеряюсь.

– Вот так примерно, да? – Сравниваю в отражении зеркала со своей длиной.

– Да! Сделай уже это, господи, не тяни! – Стонет Люси.

– Тебе точно их не жалко? – Уточняю я, поднося лезвие к ее волосам.

– А ты тоже так долго сомневаешься, когда решаешь изменить что-то в своей жизни?

– Вообще-то, да.

– А я нет! – Смеется Люси. – И никогда не жалею!

– Разве так бывает?

– А ты попробуй, и твоя жизнь станет намного легче. Оттого, что ты будешь жалеть и расстраиваться из-за этого, ничего не изменится! Так что лучше не тратить на это время и энергию и не жалеть ни о чем никогда! Жги!

«А она не так уж легкомысленна», – мелькает у меня в голове. И с этой мыслью я отрезаю прядь ее волос.

– Ура! – Хохочет Люси. – Давай еще!

«Какая же она заводная и жизнерадостная».

– Еще! Отрезай еще! – Подначивает она меня.

И я состригаю прядь за прядью, стараясь, чтобы вышло ровно и красиво.

– Уау… – Тянет Люси, застывая у зеркала, когда все уже закончено. Она трогает волосы, трясет головой, кружится. – Уау! Это ж ты!

– Это я! – Теперь мне тоже смешно.

И весело.

– У меня есть сестра-близнец! – Визжит Люси, набрасываясь на меня.

Мы скачем, смеемся, кружимся в танце. От такого коктейля эмоций у меня голова идет кругом. Я словно заново учусь жить, быть собой, реагировать по-другому на все, что происходит вокруг. Я будто вылезаю из своей раковины, в которой пряталась все последние годы.

– Папа сказал, нужно сделать домашку. – Напоминаю Люси, когда мы успокаиваемся.

– Я слышала. – Она изображает рвотный рефлекс, и мы опять смеемся. – Но никуда не деться, придется сделать.

– Я тебе помогу. – Говорю я.

– Правда? – Люси стискивает меня в своих объятиях.

– Ну да.

– Ой! – Она отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. – А, может, ты и в школу за меня завтра сходишь? Мы ведь с тобой теперь одинаковые…

– Но я… – У меня пропадает дар речи.