Другие Мы

– Мне всего семнадцать! – Взмахиваю руками я. – Боже мой, да кто в семнадцать знает, кем он хочет быть? Многие и в сорок этого не знают, а ты что, какой-то особенный?

– Я всегда знал, что хочу быть ученым, как отец. – Твердо заявляет он.

– Вот и неправда. – Усмехаюсь я. – Если мы с тобой были одним человеком до появления новой вселенной, то я в курсе всех твоих мыслей и планов из детства. И там не было пресной мечты о том, чтобы всю будущую жизнь истязать себя физикой.

– А, может, ты просто не помнишь? – Возвращает он мне мою же усмешку. – Может, что-то пошло не так, и поэтому ты стал другим человеком?

Я застываю с открытым ртом. Но через мгновение парирую:

– Брехня!

– Не думаю, что умение выглядеть засранцем и кадрить девчонок как-то пригодится мне в жизни, а вот увлечение наукой – да. – С видом победителя произносит мой двойник. – Половина мира состоит из людей, которые были заводилами в школе, а другая половина из тех, на кого они в будущем будут работать. Я сделаю так, чтобы относиться ко вторым. Хотя, твоему увлечению спортом я по-хорошему завидую.

Мне хочется влепить ему оплеуху – в своей вселенной я вряд ли стал бы терпеть замечания от какого-то там зубрилы, но последнее его замечание нивелирует весь эффект, и я вынужден почти беззвучно зарычать. Не каждый открыто признается в зависти и в том, что уступает в чем-то другому.

– А почему ты не пошел в хоккей? – Сделав пару вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, интересуюсь я.

– Не знаю. – Пожимает плечами другой Дин. – Даже в голову не приходило. Хотя, в прошлом году я посещал несколько индивидуальных занятий по самообороне: подумал, это пригодится мне, когда крутые ребята вроде тебя в очередной раз захотят отвесить мне подзатыльник или подставить подножку в школьном коридоре.

– Чего-о-о? – Я оседаю обратно на стул от этой новости.

Пытаясь бодриться, мой двойник смущенно улыбается.

– Да. Такое бывало. Пару раз.

И в следующий момент в дверь его спальни раздается робкий стук. Я вскакиваю.

– Под кровать! – Командует Дин.

Но я бросаюсь к шкафу, дергаю за ручки, и на меня обрушивается гора картонных макетов: планеты, кольца, спутники. Похоже, это был макет вселенной для какого-то глупого конкурса.

– Я же сказал, под кровать. – Шепчет он, смеясь.

И принимается собирать выпавшие из шкафа детали макета, разбросанные по полу. Пока я лезу под кровать, стук повторяется.

– Да-да, я уже иду! – Отзывается другой Дин.

Мои конечности с трудом помещаются под кровать, и я замираю. Вижу, как парень направляется к двери.

– Дин, это я. – Звучит приглушенный детский голосок. Затем скрипит дверь, и маленькие босые ножки стучат по полу. – А что ты делал? Почему не открывал?

И через мгновение я уже вижу их перед своим лицом.

– Я делаю уроки, закрылся, чтобы мне не мешали. – Терпеливо объясняет Дин.

Малыш забирается на кровать, больше его маленьких ножек не видно.

– Я не буду мешать, я тебе помогу. – Уверенно заявляет он. – Братья должны помогать друг другу.

– Ох, спасибо, Кристиан. – Вздыхает Дин.

И я забываю, как нужно дышать.

Это. Мой. Брат.

29

Стены комнаты меняют свои цвета с бежевого на серые и коричневые, а воздух становится тяжелым и плотным. Я задерживаю дыхание, чтобы не перепугать мелкого пацана, сидящего надо мной на кровати, своим рваным вдохом.

– Поцитаешь мне? – Спрашивает он.

– Ты же собирался помогать мне с домашкой? – Усмехается другой Дин.

– Да. – Серьезно отвечает малец. – Снацала поцитаем про ослика!

– Уговорил. – Сдается мой двойник.

– Крис! Крис, ты тут? – Звенит женский голос.

И у меня обрывается сердце, потому что я узнаю его. Это мама. Я все же делаю короткий вдох и замираю снова, не дыша.

– Ты тут малыш! – Облегченно вздыхает она. Скрипит дверь, слышатся торопливые, легкие шаги от двери. – Прости, Дин, я только на секунду отвлеклась на разговор с твоим отцом, и этот проказник дал деру.

– Ничего, мы собирались почитать книжку. – Отвечает тот.

Я вижу перед собой ее ноги, обутые в мягкие тапочки с меховой оторочкой.

– Крис, сынок, Дин занят своими школьными делами, давай, не будем ему мешать.

Ее голос разрывает меня на части. Будто кто-то пропускает битое стекло через мельничные жернова, а полученное крошево сыплется мне в глотку. Это ужасно. Я стискиваю челюсти от боли.

– Ослик! Ослик! – Верещит пацан.

– Я обещал ему. – Говорит Дин.

– Мама сама тебе почитает, идем. – Уговаривает она.

– Неть, неть!

– На кухне есть вкусный йогурт. С бананом. Поедим и почитаем твою книжку.

– Все в порядке, мам, я побуду с ним, почитаю.

– Ну, что ты, дорогой, у тебя выпуск на носу, нужно заниматься: я же знаю, как это важно для тебя. – Ее ноги останавливаются рядом с ногами Дина, она обнимает его и целует, я понимаю это по звуку. – Крис, иди к маме на ручки. – Она снова принимается уговаривать младшего.

– Неть! Ня-я-я-я! – Визжит он, когда она берет его на руки.

– Йогурт с бананом, твой любимый. – Напевает мама. – Ослик тоже его любит, помнишь?

Новиков сказал, что время необратимо. Но что тогда происходит сейчас со мной? Я будто опутан паутиной из живых воспоминаний и вязну в них, не в силах пошевелиться.