Другие Мы

– Если постоянно закрывать глаза на чужую боль, однажды ты окажешься в такой же ситуации, и боль уже будет твоей. И тогда ты поймешь, каково это – быть жертвой без надежды на чью-либо поддержку. – Говорю я, тронув ее за руку. – Мне кажется, Дин понял. Потому что сегодня он дал отпор своим дружкам. Я не знаю, к чему это приведет, но он впервые поступил по совести с тех пор, как… с тех времен, что мы не общаемся.

– А что произошло между вами тогда? Четыре года назад? – Оживляется Люси. – Ты ведь так и не сказала.

– Мы были детьми. – Задумавшись, отвечаю я. – А дети видят мир черно-белым. Все либо хорошее, либо очень плохое. Дин поцеловал другую девочку, а я решила, что это конец света. У меня не хватило сил, чтобы все исправить, и наша связь оборвалась.

Я встаю, подхожу к столу и смотрю на снимок, приколотый к пробковой доске канцелярской кнопкой. На нем мы с Дином в тот день, когда мой отец сфотографировал нас на крыльце. Дин смотрит на меня, а я в объектив. И у меня больно сжимается сердце от воспоминаний. Где-то в моем мире в ящике стола в моей комнате лежит эта фотография, разорванная на несколько неровных клочков: иногда я собираю ее как пазл, долго смотрю на результат, а затем перемешиваю клочки и снова прячу в ящик.

– Та девочка… Это ты про Катю? – Поднимается и подходит ко мне Люси.

– Да. – Отвечаю я негромко.

Внутри будто что-то обрывается.

– Но ведь она сама поцеловала его, я видела. – Смятенно произносит Люси. – Я, конечно, психанула, но Дин мне все объяснил. И знаешь, это даже помогло нам объясниться друг с другом: мы поняли, что чувствуем, и с того момента наша дружба уже не была просто дружбой, она стала чем-то бо́льшим.

Я чувствую, как кружится голова. В последний раз такое было, когда я слишком долго каталась на карусели. Руки дрожат, во рту пересохло, ноги начинают слабеть.

– Люси, я не знаю, что там у вас стряслось, но считаю, что никогда не поздно попытаться все исправить. Понимаешь? – Она делает шаг и заключает меня в объятия. – И я все поняла насчет Мартины. Я поговорю с Сашей, она больше ее не тронет. Эй, с тобой все хорошо?

– Хорошо. – Сипло отвечаю я.

Кажется, я только что определила момент, с которого все пошло не так. Момент, расколовший вселенную на две части и изменивший привычный ход вещей. Событие «х». Я поняла, где мы с Дином ошиблись. Но до сих пор у меня не получается в полной мере осознать, что человеческие чувства могут обладать столь сильной энергией, чтобы менять мир.

Сила любви – вот, что следует в первую очередь хорошенько исследовать ученым всего мира.

42

– Доброе утро! – Приветствую я родных, спускаясь в кухню.

– Привет, малышка. – Целует меня в лоб отец. – Отлично выглядишь.

– Спасибо!

Я наклоняюсь, чтобы обнять Мишку, и тот лижет меня в нос.

– Аккуратнее, вся юбка будет в шерсти. – Предупреждает мама. Треплет меня по волосам и дарит улыбку. – Юбка, которая могла бы быть чуточку подлиннее. – Намекает она.

– Длиннее уже не модно. – Отвечаю я ей словами другой Люси.

Она сказала бы именно так. Сегодня утром я попросила спуститься к родным вместо нее: все из-за отца – дома у меня не будет возможности еще раз его увидеть или поговорить с ним.

– Твои блинчики. – Говорит мама и ставит на стол тарелку. – Если будешь брать в школу сэндвичи, я положу их в ланчбокс.

– Она сгоняет в столовку, – ухмыляется папа, отпив кофе, – а сэндвичи положи лучше мне.

– Ты печешь блинчики по утрам? – Брякаю я, сев на стул и опустив взгляд на тарелку.

– Сегодня пятница, Люси, – смеется мама, – ты не заметила, как пролетела неделя? Пятница – день блинчиков.

– Точно. – Киваю я, принимаясь за завтрак.

«Интересно, как давно появилась такая традиция?»

– Как там твоя подготовка к конкурсу, Люси? – Вдруг спрашивает папа. – Бал ведь вроде уже в воскресенье?

– О. Точно. – Бормочу я, откусывая блинчик. – Да. Подготовка отлично.

– Все успеваешь? И готовиться, и учиться?

– Конечно. – Заверяю я. – И в школе, и на репетициях я выкладываюсь по полной!

– Иногда мне хочется иметь двойника, чтобы тоже все успевать. – Сетует мама, наливая себе чай.

Я едва не давлюсь.

– Да, – говорю, кашлянув, – это было бы очень удобно.

– А тебе-то зачем двойник? – Улыбается ей отец. – Домашние дела мы делим пополам, отдыхаем вместе.

– Я, наконец, нашла бы время заняться йогой. – Мечтательно произносит мама.

– Ты можешь заниматься с утра или после работы.

– Я и так не высыпаюсь, а после работы прихожу усталая.

– Нам обоим просто нужен отпуск, – говорит папа, нежно погладив ее по руке. – Давай, махнем куда-нибудь в июле?

– А Люси? Оставим ее одну?

– Она уже взрослая. – Отец бросает на меня взгляд. – Так ведь?

– У меня есть Мишка. – Напоминаю я. – Вдвоем мы не заскучаем.

У меня на сердце теплеет, когда я смотрю на этих двоих. Мать с отцом кажутся такими счастливыми и влюбленными, я уже и забыла, как это было у меня в прошлом в моей вселенной.