Другие правила

— Мне? — развлекался Эдик. — Как тебе сказать… Много чего. Хотел вот тебя пришлепнуть, да не вышло. Вот решил еще разок сдать карты и сыграть по новой. А теперь слушай меня внимательно. Я переименовал этот танкер в «Алькатрас». Догадываешься? Сейчас поймешь… Очень скоро двигатели сработают и придадут тебе ускорение. Разгонят танкер до двухсот семидесяти трех километров в секунду и выключатся. И полетишь ты, друг сердечный, прямо к Альфа Кассиопеи. Дошло? Ты приговорен, чучело. Привыкай к боту, осваивайся — это твоя персональная тюрьма! А когда сдохнешь, бот станет твоей погребальной ракетой. Каждую секунду ты будешь удаляться от людей на двести семьдесят три километра. Два раза в день белковый синтезатор будет выдавать тебе порцию концентрата— противного, безвкусного, но зато питательного и пол-литра дистиллированной воды — рецикл, конечно, но ничего, пить можно. В шесть утра по бортовому времени комп тебя разбудит, а в одиннадцать сыграет отбой. И это все, что тебе светит в жизни — концентрат и сон. И масса свободного времени.

— Нет! — выкрикнул Локи. Он сжался в командирском кресле и зыркал оттуда, как из паучьей норки, еще не веря в случившееся, но ужас понемногу овладевал психократом, пробирал могильным холодом безысходности.

— Да! — отрезал Эдик. — Посмотри на меня, — медленно проговорил он, — внимательно! Я — последний из людей, кого ты видишь в своей жизни. Недели через две твой бот пролетит в зоне станции «Эклиптика-1», потом, возможно, тебя разглядят в телескоп со спутника «Комета-17» — это в Облаке Оорта… Именем человечества— ты уж прости за такой пафос! — я приговариваю тебя к пожизненному заключению. Пока!

— Верни бот! — завизжал Локи, брызгая слюной. Лицо его сморщилось, костенея в гримасе ненависти. — Верни сейчас же!

Эдик покачал головой.

— Нетушки, — наслаждался он. — Лети — такая тебе мера наказания.

— Верни-и-и!

Эдик щелкнул выключателем, прервав нечеловеческий вопль хомо супера. Лишить Локи свободы — это полнаказания. А вот лишить его новой информации… Это для психократа будет сущим адом. Вот и пусть покорчится…

Иволгин сориентировал скваммер и включил движки на разгон. Впереди ярко отсвечивала точка «Беллоны». На экране заднего обзора Эдик уловил выхлоп — бледный, рассеянный конус горячего водорода. Продовольственный танкер «Алькатрас» отправился в свой вечный полет.

Глава 37 СИСТЕМА «БОЛЬШОЙ СЫРТ», СОАЦЕРА

1

От комендатуры одна вывеска осталась, Оскар снял ее и спрятал — будет экспонат для музея. В комендатуре было пусто и тихо. Никто не орал по секторам подземного склада, не «гуртовал» заложников, не допрашивал уличенных в нелояльности. Сквозняк гулял по радиальным коридорам, шелестя гербовыми бумажками с серпом и молотом, вея жеваными шторками, качая бело-зелеными листьями чахлой дифинбахии в вазоне-ящике, полном окурков.

Ополченцы — все в угнанных Антоном БК — рассыпались и прочесали сектора от нижнего горизонта до верхнего, но нашли только голодного чумазого кота. С хриплым мявом кот бросился к людям, те ему выделили по кубику витаминизированного желе, и животное ошалело от привалившего счастья.

— Выдвигаемся на дом-город, — скомандовал Жилин. — Поведет первая группа. Вторая и третья держатся позади нее на дистанции десять метров. Вторая — слева, третья — справа. Вперед.

Под куполом Соацеры сгустилась тишина — со стороны Завода стройматериалов не доносилось обычного шипения. Не было слышно детских считалок и визга с синих полей у дома-города — качели и горки пустовали, никто не прогуливался с коляской, роботы-няни торчали столбиками, будто суслики у норок.

Молчание казалось зловещим, а угрюмые башни отливали красным на закатном солнышке и кутались в траурные тени.

— Никольский, — спросил Жилин, — вы все здесь из одной башни?

— Да, у нас в Северной модули, вон в той, что слева.

— Аварийный вход имеется?

— Имеется, имеется! — заторопился кто-то из группы Никольского.

— Показывай. Начнем с Северной.

Группа Никольского во главе с командиром горячо одобрила решение Жилина.

Ополченцы обошли высокий купол, выпирающий, как бастион, перебежали голубую поляну, прячась в мертвой зоне под туннелем-переходником, и уперлись в тамбур аварийного шлюза. По одному, сгибаясь в три погибели в БК, все проследовали в коридор Гагарина и выбрались к вестибюлю Циолковского — ни там, ни здесь никого и ничего. Тишина стояла мертвая и будила нехорошие предчувствия.

— Группа Колманова, — негромко сказал Жилин, — разблокирует модули отсюда и до Западной башни. Группа Ковальского займется Южной и Восточной. Группа Никольского пойдет со мной — поднимемся на верхние ярусы. Никого не выпускать, пока не пройдут фильтрацию!

Ополченцы разошлись. Жилин, Антон, Никольский и иже с ним втиснулись в четыре пассажирских и в оба грузовых лифта, поднялись до последнего, тринадцатого, яруса и прошлись по всем коридорам. Пусто.

— Куда все пурпуры делись? — удивился Антон.

— Знаешь, что бывает с тараканами на кухне, когда свет включишь? — ухмыльнулся Гирин. — Вот тут то же самое! По щелям разбежались, чмошники…