Другие правила

Йенсен мысленно представил себе правую руку, вспомнил все ощущения — и расслабление бицепса, и натяжение связок, даже почесывание. Потом он разогнул палец. Он! Разогнул! Палец! Если бы вчера ему рассказали, что он испытает гордость и счастье от того только, что шевельнет мизинцем… Н-да.

Нерв за нервом отвоевывал Йенсен свое тело. Брал на контроль одну мышцу за другой, расширяя сферу влияния. Шея. Руки. Ноги. Суматошно билось сердце. С перебоями, не зная, кого слушать, сокращались легкие. Личность спецуполномоченного помаленьку подчиняла себе исполнителя с первым номером в восьмом разряде.

«Заметим, — думал Йенсен, с наслаждением ощущая вздрагивающие руки, — мне отдали приказ. Задание у меня такое — заблокировать наших добровольцев в Соацере. Превосходно. Они там и прописаны. Эти сойдут в порту. — Рывком повернув голову, Йенсен оглядел „руководителей-исполнителей“. Глаза разъезжались. — А мне еще минуты две ехать. Потренируемся… Только бы сердце выдержало. Надо сразу идти к ребятам и все рассказать. Нет, не поверят. Вызовут врача, и конец. Хотя — стоп! Клунина не было на совещании! Все равно… Лучше сразу связаться с Жилиным, предупредить. И Локи, и Тхакур — они все маньяки и садисты, вооружены и очень опасны! И Гереро… Решено, звоним Жилину. Попробуем, по крайней мере… Да не „попробуем“, а „попробую“, и не „позвоним“, а „позвоню“! Привыкай, Ларс Юльевич. Выдавливай из себя исполнителя. По капле…

Дом-город в Соацере не имел собственного названия. Дом-город, и все. Его строители не доверяли куполам, боялись разгерметизации. Тут вам не Земля… Прохудись купол, лопни вдруг, и давление сравняется с марсианским — упадет в сотню раз. И тогда жители купольного города испытают на себе все прелести кессонной болезни — они будут выть и кататься по грунту от дикой боли в костях и мышцах, но недолго. Кровь вскипит и брызнет изо всех пор, кладя предел мучениям и жизни.

Поэтому все дома в городе-порте сделаны герметичными и каждый вестибюль начинается со шлюзовой камеры.

В Соацере сделали еще проще — поставили один общий дом-город, автономный жилищно-промышленный комплекс типа «Пуэбло» на 20 тысяч модулей-квартир. Дом-город по высоте делился на тринадцать ярусов и почти упирался в прозрачный колпак Соацеры. Издали он и впрямь напоминал индейское пуэбло — селение из множества глинобитных и каменных домов, слипшихся, как пельмени, в пирамидальный ком. А еще «АЖПК-П-20» представлялся перевернутой гроздью винограда…

…Йенсен уже миновал границу парковой зоны, окружающей дом-город. Подсаженная личность вела себя смирно — спецуполномоченный двигался по указанному Локи пути. Крутые купола и цилиндрические башни с полукруглым навершием, сферы и круглые галереи наплывали на Йенсена инопланетным замком, цитаделью негуманоидов. Впрочем, Ларса Юльевича в этот момент волновало совсем другое — выдюжит ли его сердечно-сосудистая? Машинально поглаживая грудь, спецуполномоченный прошел шлюзы сектора «Север», пересек площадь вестибюля нулевого яруса— круглую, обставленную буфетами-автоматами, кабинками видеофонов, диванчиками, и ступил на ленту эскалатора.

На движущихся ступенях он немного отдохнул — тьма поднималась к глазам, и приближалась, разгораясь, боль в грудине. Успеть бы!

По коридору «3» Йенсен брел, шаря рукой по стене. Еще немного… Движущийся пол понес еле стоявшего спецуполномоченного в шаровой вестибюль номер 55. У модуля «5» Ларс Юльевич сошел и постучался. Ему открыли Рита Ивернева и Марина Корелли, о чем-то весело спорящие. Увидев бледного Йенсена с потным, искаженным болью лицом, девушки охнули и подхватили под руки сухонького академика.

— Сделайте мне ментоскопирование! — прохрипел Йенсен, еле справляясь с языком и губами. — Срочно! Самое глубокое!

Марина не спорила, только сначала выудила из шкафчика коробочку с кардиоводителем, а потом уже включила интрапсихическую аппаратуру. Замерцали дублирующие экраны, звонко защелкал ментоскоп. Рита вызвала из соседнего модуля заморенного Руслана, и тот помог ей довести Йенсена до стендового кресла.

— А зачем это? — удивился Алишеров.

— Потом, потом…

Марина наскоро опустила на голову спецуполномоченному здоровую полусферу телетактора, похожую на парикмахерский автомат, и бережно, аккуратно нацепила своему пациенту на грудь черную шайбу кардиоводителя. Лицо Йенсена стало розоветь.

— Ментоскопирование! — напомнил он, осторожно вздыхая. Но нигде не кольнуло.

— А, да, да… — Марина настроила правый экран. Не понимая или не веря, склонилась к визору. — Тут двойная ментограмма, — растерянно сказала она. Ментоскоп был новый совсем, «Цереброматик-контакт», с очень приличной разрешающей способностью. Неужто испортился? — Я сейчас позову Лаврикова, — решила Марина, — он ментоскопист, пусть посмотрит, что тут сломалось, а то я еще больше испорчу!