Другие семь дней

Владимир резко проснулся, но вставать сразу не стал. Лежа он попытался сообразить, что его интуиции не понравилось. Пока ничего не чувствовалось, но от чего-то же он проснулся? Размышления прервал легкий скрежет в динамике. Владимир поднялся и прислушался.

— Товарищ командир, обнаружен повышенный уровень шума по пеленгу…, расстояние…, глубина…, - доложил дежурный акустик.

— Принял, сейчас буду на ЦП.

Плеснув на лицо воды из умывальника и проверив внешний вид в зеркале (ноблесс облидж,[36] командир должен своим видом пропагандировать, что все идет хорошо), тихонько прикрыв дверь салона, Владимир прошел в центральный пост. (Акустическая культура на высоте! Хлопнул дверью, ты дважды преступник — ударил по ушам акустику, и выдал место врагу!)

Заметивший вошедшего командира вахтенный офицер капитан-лейтенант Коротин, сделал три шага навстречу и, подтянувшись, начал привычный доклад:

— Товарищ командир, подводная лодка находится на грунте, на боевом дежурстве в районе…, реактор на… процентах мощности, акустический пост только что доложил о появлении подозрительного контакта по пеленгу…, расстояние…, глубина…

— Вольно, Вячеслав Юрьевич. Опять ваша вахта, заметили? Говорите, подозрительный шум? Одиночный? — командир, двигался к своему рабочему месту, одновременно выслушивая ответы вахтенного офицера. — К бою, — объявил он на полпути, выслушав доклад Коротина.

Стальной левиафан начал оживать. По лодке словно пронесся бесшумный вихрь. Отдыхавшие члены экипажа вскакивали с постелей и, на ходу одеваясь, заученными за время службы маршрутами устремлялись в свои отсеки. Наконец всё успокоилось, теперь стоящие у своих постов люди внимательно вслушивались в тихо фонящие динамики.

— Акустики, как классификация контакта? — спокойный голос Владимира резко контрастировал с настороженным состоянием собравшихся на ЦП.

— Товарищ командир, цель классифицирована как иностранная атомная подлодка. Идет максимальным малошумным ходом, недавно меняла курс. Пеленг — …, в настоящее время не меняется. Кажется, разыскивает нас.

Владимир задумался. Всплывать, готовиться к бою и пуску ракет, или надеяться, что рельеф и особенности выбранного для залегания места скроют лодку от обнаружения? Мучительно тянулись миллисекунды, отделяя спокойное прошлое от полного неизвестности и вполне возможной гибели будущего. И будущее это зависело от решений двух командиров — неизвестного американца и Владимира. Впрочем, как всегда, безопасность страны и ее честь зависели от решений и действий командиров, и их понимания ответственности перед будущим…

Многие вжали головы в плечи, одновременно окидывая взглядами десятки индикатор готовясь выполнить любой приказ. Потом сразу несколько человек развернулись к командиру, невозмутимо слушавшему очередной доклад акустиков. Напряженность на ЦП достигла такой интенсивности, что воздух, казалось, можно было резать ножом.

— Всплывать на глубину… с дифферентом три на корму. Ход не давать. Приготовиться к пуску торпед! Готовность к постановке помех! — долгожданная команда вырвала людей из оцепенения. Коротин, покосившись в сторону командирского кресла, перекинул тумблер включения пульта управления торпедной стрельбой.

Огромная туша лежащей на грунте среди подводных хребтов подводной лодки слегка всколыхнулась и медленно привсплыла на десяток метров. Одновременно открылись люки аппаратов, а корпус РПКСН под воздействием придонного течения слегка развернулся вправо, почти в сторону цели. Американская подлодка продолжала двигаться прежним курсом. Очевидно, ее акустики еще не засекли звуки заполнения цистерн и открытия люков торпедных аппаратов на фоне шумов подводного течения.

— Аппараты один, три, пять, шесть на товсь! — Владимир раздумывал меньше секунды. «Рисковать обнаружением? Пускать ракеты? Зачем, когда можно просто дать залп торпедами и проблема просто исчезнет на время, достаточное для смены позиции. Жестоко? А их никто сюда не приглашал. Разыскиваете „русского медведя“? Будьте готовы попасть в его лапы». Еще примерно полминуты заняли запросы и доклады о готовности расчетов постановки помех к бою.

— Залп! — команда на пуск торпед прошла в момент, когда американская лодка начала разворот или меняя курс, или наконец-то почуяв опасность. Но было уже поздно.