Другие времена

И, вынув из кармана мантии книгу, одетую в черную плотную одежду, судья закончил:

— Эта злонамеренная и грешная книга должна быть уничтожена.

Передав книгу палачу, судья спустился с помоста.

Гулко забили барабаны. Палач поднял над головой острый, тяжелый топор и с криком «эге-ге-ге!» обрушил его на книгу.

Страшный удар потряс площадь, закачались даже стены дворца, но книга осталась цела, а топор, вырвавшись из волосатых рук палача, ударил обухом по лбу королевского судью, тотчас же свалившегося замертво.

Ну и суматоха поднялась на площади! Начальник дворцового караула взмахнул саблей, двенадцать солдат кинулись к деревянному помосту и, стащив с него палача, связали ему руки и ноги. Громом ударили пушки. Отчаянно заверещали знатные дамы, а кавалеры бросились бежать, наступая тяжелыми каблуками на полы модных платьев.

— Я знал, что так будет! — ликовал Переплетчик, стоявший в толпе ткачей и кузнецов, печников и столяров. — Я знал, что это навечно... Ни топор, ни меч не страшны ей.

Неделю спустя, глубокой ночью, на дворцовой площади был сложен костер высотой в городскую ратушу. Били колокола во всех церквах. Приоткрыв тяжелую штору в своей опочивальне, в страхе смотрел бледный, длинноносый король на яростное пламя, взлетавшее до звезд. Мелко и тревожно перекрестился он, когда его преподобие епископ, сотворив молитву, кинул зловредную книгу в огонь.

Занялась заря. Стыли в серой горе пепла головешки, но по-прежнему невредимой осталась книга.

И, прослышав об этом, Переплетчик сказал:

— Я знал, что и огонь не возьмет ее.

Прошел еще месяц. Новую казнь придумали для опасной книги королевские советники. Они привязали к ней веревками тяжелый груз и опустили на дно глубокой реки, а на берегу установили сторожевой пост, и ни одному человеку, кроме начальника стражи и самого короля, не разрешалось приблизиться к этому месту ближе чем на ружейный выстрел.

Но не помогло и это. То ли щуки перегрызли веревку, то ли разрезали ее острые камни, но уплыла книга, и выловили ее рыбаки.

А дальше... Дальше попала книга в руки типографских рабочих. Отпечатали они ее в тысячах и тысячах экземпляров. Разошлась книга по всему миру. Прочли ее те, о ком она написана и для кого написана.

И случилось так, как написано было в этой книге. Пришло время, когда во многих странах света стали править не банкиры и короли, не священники и генералы, а ткачи и кузнецы, печники и столяры.

И настанет день, так будет везде.

Жилет

Этот Портной был мастер своего дела, но все считали его чудаком. Он шил только жилеты, одни жилеты и ничего больше.

В то время жилеты были не в моде. Их носили лишь старые почтенные мужчины. Люди небогатые, они платили сколько могли, и все же Портной был счастлив.

Жил он бедно, не в пример товарищам по ремеслу, тем, кто изготовлял дамские пальто, фраки и мундиры.

У дамского пальтовщика была квартира с высокими потолками и полированной мебелью, закройщик фраков каждое лето отправлял жену, детей и даже тещу к теплому морю, а генеральский поставщик владел дачей, машиной и собирал старинные картины.

Чудак, шивший жилеты, обитал с женой, сыном и дочерью в узкой, темной комнате. Железные кровати, комод да стол — вот и все их имущество.

Знакомые и друзья жалели жену Портного.

— Бедняжка, — сокрушалась супруга дамского пальтовщика,— ты валяешься на солдатской койке и держишь вещи в бабушкином ящике. Это же неприлично. Теперь в деревнях и то серванты.

— Ах, не все ли равно, на чем спать, — улыбалась жена Портного, — если нам мягко и тепло вместе.

— Ты не можешь даже пойти к хорошему парикмахеру и сделать прическу.

— Зачем?.. Ему и так нравятся мои волосы.

— Наверное, он ни разу не пригласил тебя в ресторан и не повез на такси?

— Я сама готовлю обеды, и мы любим ходить пешком.

— Это называется жизнь! — возмущалась жена пальтовщика и раздосадованная уходила от подруги, не забывая одолжить ей денег, потому что хотела казаться очень богатой и очень доброй.

Супруга закройщика фраков была еще суровей.

— Нет, это ни на что не похоже! — негодовала она. — Ты, молодая и красивая, бегаешь по чужим домам мыть окна, а твой лодырь не желает трудиться.

— Пожалуйста, не обижай его, — просила жена Портного. — Что он может поделать, если нет заказов, а в жилеты он вкладывает всю душу.

— Из жилета шубы не сошьешь, — острила жена закройщика. — Если он ни на что не способен, пусть шьет брюки. Слава богу, мужчины пока еще не могут обходиться без брюк.

— Он говорит, что ему не по душе шить брюки.

— Какие глупости!.. Муж должен обеспечивать жену, и все!..

Она долго поучала жену Портного, что такое мужья и как нужно с ними обращаться, а уходя, одолжила ей денег, но гораздо меньше, чем жена пальтовщика, потому что была гораздо богаче ее.

Жена Портного занимала и у подруг, и у близких знакомых, и у дальних родственников. Матери и отца у нее не было в живых. Единственный брат, профессор гуманных наук, одалживал деньги только нужным людям.

Ровным почерком вносила она долги в книжку, приобретенную когда-то для записи крылатых слов, и скоро там не осталось ни одной свободной страницы.