Другие времена

«Если дед согласится, отвезешь в Камнегорск, там его оставишь, пусть работает по теме. Сам двигай в Мурманск. Там перетрись с местными. Говори мягко, не дави. Узнай, какие настроения, кто положил лапу на Камнегорский ГОК. Зайди в Управу, потолкайся. Попей пивка, покубатурь… Пробей поляну, шилом не верти. Твой сюжет для местных: приехал познакомиться, узнать настроения. Кто в чем? Кто с кем? Предложи войти в долю. Дай понять, что окончательное решение будут принимать в Москве и с учетом общих интересов. Мы никого ни задевать, ни обижать не хотим. Главная же твоя задача – доберись и получи реестр акционеров ГОКа. Начни с «петра». Не сломаются, «чирок» отдашь. О том, что ты его ищешь, ни одна собака знать не должна. Не исключено, что еще одна московская фирма будет искать реестр акционеров. Вообще-то их человечек до Мурманска не доедет. Сам знаешь, на железной дороге сейчас черт знает что творится. Небезопасно. Только и слышишь, один на ходу из вагона выпал, другой в купе уснул и не проснулся…»

И все это сообщалось забывавшему моргать Вовчику так же доверительно, почти ласково, в интонации колыбельной, вроде той, что поет Великий Петр снятому с дыбы сыну в фильме, предлагающем новый взгляд на историю.

– Я хочу высказать мой взгляд, – сказал Вовчик.

– Говори.

– Когда ехать?

– Когда скажут.

– Понял.

– Сразу же могу сказать, что наши отношения могут быть долгосрочными, – снова обернулся к Пушешникову заботливый Касаев. – Ведь слухи ходят, что на Северо-Западе вот-вот откроют новую платиновую провинцию…

– Сегодня из всего стряпают сенсации, – сокрушенно сказал геолог, – услышат звон и трубят!

– Но звон-то платины и алмазов? – наклонив голову для большей вопросительности, произнес Касаев, ловя взгляд Пушешникова.

– Пока определен только лишь биохимический ареал с повышенным содержанием элементов, элементов этих групп. Надо вести конкретную разведку, искать месторождения с промышленной концентрацией ископаемых, определить глубину залегания, стоимость разработок…

– Ну что ж, надо будет, будем вести разведку, будем искать, будем определять глубину залегания и стоимость разработок. Вы же, Анатолий Порфирьевич, по диплому «съемщик-поисковик», вам и карты в руки. Может быть, есть смысл подумать о том, чтобы на базе, так сказать, вашего отдела, Анатолий Порфирьевич, создать МП, малое предприятие, заказами мы вас обеспечим… И у вас будут руки развязаны. Все сейчас так делают.

Глава 3. Тень Кукуева

Двое в купе.

Предчувствие дивной раскованности.

Два часа для знакомства.

Ночь.

И долгий, тающий, как шагреневая кожа, день, убывающий на глазах по мере исполнения желаний.

Алексею Ивановичу она не понравилась сразу, с первого взгляда, а увидел он ее на подступах к перрону.

По роду своих многолетних обязанностей сотрудника киностудии Алексей Иванович был человеком наблюдательным. Наблюдательность его была как бы природным даром, обнаружившимся довольно рано и отчасти предопределившим выбор профессии.

Молодой адмирал, низкорослый, крепко сбитый, но со склонностью к полноте, нес полупустую черную сумку с малиновыми накладными буквами «Montana». Рядом шла женщина, ростом чуть выше адмирала, да еще и на каблуках. Ее недовольное лицо с капризной гримасой губ сообщало то ли о непримиримой позиции в неведомой ссоре, то ли о каких-то особых правах и преимуществах, о которых всем вокруг давно следовало бы знать.

На эту пару, размашисто, по-сибирски шагавшую молодую женщину, урожденную города Братска, Иркутской области, и поспешавшего рядом адмирала, покрытого великолепной адмиральской фуражкой, что делало флотоводца похожим на действительно белый гриб, отъезжающие и провожающие обращали внимание, даже оборачивались.

Адмирал вскидывал голову, смотрел вверх, казалось, ожидая каких-то слов, продолжения разговора, но несколько полуоборотов головы гордой молодой женщины, явно знающей свою немалую цену, были скорее обращены к сумке, а не к адмиралу, удостоенному чести ее нести.

Алексей Иванович задержался у ларька, чтобы взять в дорогу минеральной воды, у разносчиков в поезде она будет в два, а то и в три раза дороже.

Привлекательная пара затерялась в броуновском движении толпившейся на перроне публики.

Неторопливо подвигаясь вдоль своего вагона, Алексей Иванович увидел в окне фуражку адмирала, сдвинутую на затылок, и на мгновение задержался. Моряк, положив сумку на постель, что-то наставительно говорил молодой особе, для доходчивости почти тыкая оттопыренным указательным пальцем в грудь скептически улыбающейся женщины. Казалось, что они поменялись ролями. Молодая женщина была покорна, как новобранец в экипаже, адмирал больше не заглядывал на нее снизу, а был наставителен и тверд, как его палец.

Странно, заметил про себя Алексей Иванович, адмиралу и столь примечательной женщине не подобало разговаривать чуть ли не с тычками пальцем в грудь, нескромно приподнимавшую замшевую куртку, окантованную куньим мехом.