Другие времена

— Но было же!.. Ты не станешь отрицать, что было. Помнишь, ты называл ее серебристой ланью?

— Я прошу тебя, — заныл старейшина юмористического цеха. — Это неблагородно. В такой момент, когда я переживаю трагедию...

— Трагедии не будет. Мы пойдем спасать твою рукопись!

— Пойдем?.. Куда?

— В подвал, куда выходят все трубы мусоропровода. Накинь плащ Бориса, в котором он ездит на картошку, и надень свою старую фуражку.

В 23.00 супруги Зайчиковы двинулись в экспедицию по спасению рукописи. Аскольд Еремеевич уныло плелся позади, наступая на полы плаща, который был ему не по росту. Зинаида Максимовна выглядела браво в старом халате, перетянутом семейной реликвией — военным ремнем Зайчикова. В руках она держала тоненькую елочную свечку.

Когда Зайчиковы дошли до нижней ступени лестницы, они заметили на двери подвала большой амбарный замок.

— Ну вот, — вздохнул Зайчиков, — ничего не поделаешь.

Он предпочел бы отправиться домой, лечь спать, а завтра утром усесться за письменный стол и восстановить по памяти погибший рассказ. Но Зинаида Максимовна была непреклонна.

— Пустяки, — сказала она, — сейчас мы найдем Эльвиру, и она откроет нам.

Посмотрев на окна однокомнатной квартиры дворничихи Эльвиры, жена полуклассика заметила тоненькую голубую полоску света между шторами. Это означало, что, глубоко замаскировавшись и делая вид, что она спит, Эльвира всем телом воткнулась в телевизор.

Оставив Аскольда Еремеевича во дворе, Зинаида Максимовна поднялась на пятый этаж и осторожно нажала кнопку звонка. Послышалось шлепанье босых ног, дверь отворилась, и перед Зинаидой Максимовной предстала Эльвира в стеганом халатике.

— Чего надо? — спросила Эльвира.

— Извините, — засуетилась Зинаида Максимовна, — извините, Эльвирочка, у нас с Аскольдом Еремеевичем огромная просьба. Нам нужно в подвал, где мусоропровод, а замок заперт.

— Это правильно, что заперт.

— А вы не могли бы открыть?

— Не можем. Ключ у слесаря. Он третий день зашибает, а когда опомнится, не знаем.

— Позвольте, но так же нельзя. Должен быть порядок.

— Порядок ищете?.. Ну так идите к технику-смотрителю. Он куда больше моего получает.

— Эльвирочка, душечка, — залебезила Зайчикова,— поймите меня как женщина женщину...

— Девушка я, — рассердилась Эльвира, — это Кольки-водопроводчикова жена придумывает.

— Девушка, конечно, девушка, — засуетилась Зинаида Максимовна, — цветочек совсем. Несчастье у нас. Аскольд Еремеевич по рассеянности выбросил в мусоропровод ценную вещь.

— Колечко ваше или браслетку? — оживилась Эльвира, увидев, что на руках Зинаиды Максимовны нет драгоценностей.

— Нет, что вы, совсем другое.

— Скрываете? — обиделась Эльвира. — Не бойтесь, не польщусь я на ваше колечко. У самой денег хватит, если что интересное встретится.

— Это не драгоценность. Рукопись рассказа... Листки бумаги.

— За макулатурой в грязь полезете? Ну и полезайте!.. Вон в вашем корпусе третий лаз, туда ваш мусоропровод выходит... Лезьте, а мне спать пора. И так весь сон стронули.

Выйдя во двор, Зинаида Максимовна увидела горячо любимого мужа, стоявшего на вахте под дождем.

— Все в порядке, Аскольдик! — сказала она. — Я узнала. Видишь, вон третий лаз, пойдем посмотрим.

У самого лаза она зажгла свечку и заглянула внутрь подвала. Широким веером раскинулись на цементном полу изорванные листы бессмертного рассказа.

— Кольдик! — ликующе воскликнула Зинаида Максимовна. — Видишь? Ты узнаешь? Это он!..

— Кажется, — пересохшим голосом сказал боец смехового фронта.

— Сейчас мы полезем туда и достанем, — распоряжалась боевая подруга.

В это время во дворе появилась Лина Семеновна, машинистка, у которой Зайчиков печатал большинство своих произведений и которую называл «счастливая рука». Она чем-то отдаленно напоминала «лань», в которую был влюблен Аскольд Еремеевич, и поэтому Зинаида Максимовна относилась к Лине Семеновне с ненужным подозрением. Лине нравились мужчины лет на двадцать пять моложе маститого юмориста и по крайней мере на пятнадцать килограммов легче.

Увидев две загадочные фигуры, Лина Семеновна шарахнулась в сторону, но потом решила пройти мимо, как бы не замечая их. Так следовало поступать в целях личной безопасности, во всяком случае так советовал милицейский детектив «Один без трех» Аркадия Дважды-Самаркандского.

Приблизившись к Зайчиковым, Лина Семеновна узнала их несмотря на странные наряды.

— Зинаида Максимовна, Аскольд Еремеевич, — пропела «счастливая рука». — Ой, это вы!.. С ума сойти... Кто бы мог подумать.

— Добрый вечер, Линочка, — неосторожно сказал Зайчиков.

А Зинаида Максимовна, сверкнув глазами, угрюмо кивнула головой.

— Извините, извините, — затрещала Лина Семеновна так, будто печатала на машинке. — Понимаю, вы собираете материалы... Темные личности в подвалах, человеческая свалка. Мне так жаль, что вам, Аскольд Еремеевич, как сатирику, приходится рыться в отбросах... Кстати, я сейчас видела пьесу в Комедии — ужасная чушь! И актеры играют отвратительно. Почему бы вам не написать комедию?