Другие вселенные Альби Брайта

3. ТОРГ. Это то, что я делал, когда мама в первый раз сказала мне, что у неё рак. Я решил, что если по дороге в школу я не наступлю ни на одну трещину в асфальте, то с мамой всё будет в порядке. Если я увижу падающую звезду – рак отступит. Я изводил себя многочисленными испытаниями, но ни одно не сработало.

4. ДЕПРЕССИЯ. Все в школе думают, что я нахожусь на этой стадии, но с тех пор как мама умерла, я ни разу не плакал. Я понял, что чувствовать грусть – это просто потеря времени и что мне лучше сконцентрироваться на том, что я должен сделать.

5. ПРИНЯТИЕ. В буклете говорилось, что это последняя стадия, которая означает принятие того факта, что умерший человек уже никогда не вернётся. Но дело в том, что с тех пор, как папа рассказал мне о параллельной Вселенной, в которой мама всё ещё жива, единственное, о чём я могу думать – это как мне снова с ней встретиться.

Набив рот фасолью, я с кислой миной отодвигаю от себя тарелку. Сосиски и бекон дедушка превратил в угольки, а разогреть фасоль забыл.

– Я вообще-то не очень голоден, – говорю я.

– Давай я лучше сделаю тебе бутерброд, – говорит дедушка, а потом смотрит на часы на кухонной стене. – Скоро по телевизору начнётся интересный фильм, «Назад в будущее». Это один из любимых фильмов твоей мамы. Можем посмотреть вместе.

Каждый раз, когда в выходные папа уезжал снимать свою передачу, мы с мамой в субботу вечером устраивали киномарафон. Мы могли посмотреть сразу все «Звёздные войны», все диски с «Доктором Кто» или все три фильма «Назад в будущее» – один за другим без передышки. Мама говорила, что благодаря фильму «Назад в будущее» она захотела стать учёным, и её расстраивал тот факт, что она всё никак не изобретёт машину времени.

Тогда меня это смешило, но сейчас я всерьёз задумался о том, что вчера сказал дед. Если бы мама не была учёным, она, может быть, была бы сейчас с нами.

– Ты правда думаешь, что мама заболела из-за работы? – спрашиваю я его.

Теперь дед выглядит виноватым.

– Прости меня, Альби, – говорит он, снимая очки и потирая нос. – Ты не должен был этого слышать. – Он вздыхает так тяжко, что кажется, с этим вздохом его покидают последние силы. – Нет, я не думаю, что она заболела из-за работы, – уточняет он. – Я просто хотел найти виноватых. Когда твоя мама сказала мне, что собирается стать учёным, я очень ею гордился – меня прямо распирало от гордости. Она была первой в нашей семье, кто вообще выучился в университете, и не в каком-то там, а в самом Кембридже. Я, конечно, ничего не понимал в этой физике э-ле-мент-ных частиц – ну, то, что она изучала: атомы там, протоны и прочие краказябры, – но когда умерла бабушка Джойс, твоя мама попыталась мне всё это объяснить. У нас на заднем дворе стоял телескоп, и мы пошли смотреть на звёзды, прямо как в давние времена, когда она была ещё совсем маленькой. Так в тот раз она сказала мне, что всё, что мы видим на небе, все эти тысячи звёзд умещались раньше в одном малюсеньком пузырьке, который был в тысячи раз меньше, чем игольное ушко. Она сказала, что всё, что есть вокруг нас, появилось из-за Большого взрыва и что она пытается понять, как именно появилась наша Вселенная. Мне это показалось чем-то невероятным, но – как я сказал тогда твоей маме – Большой взрыв не мог произойти сам по себе: наверное, там кто-то был.

– Как ты думаешь, дед, мама сейчас в раю? – спрашиваю я.

– Конечно в раю, – уверенно отвечает дедушка, водружая очки на нос. – А твоя бабушка прямо сейчас, пока мы тут с тобой болтаем, помогает маме с крылышками. – И он, немного поморщившись, встаёт, а потом спрашивает: – Ну так что, достаю попкорн?

Я отрицательно качаю головой. Очередной просмотр фильма «Назад в будущее» маму найти мне не поможет.

– Я, наверное, не буду смотреть фильм, дед. Мне ещё уроки делать.

5

Моя комната находится на верхнем этаже дома. В ней все мои вещи. Вообще-то б'oльшая часть маминых и папиных вещей тоже здесь. Когда мы вернулись в Англию, нам было некогда распаковываться: папа возил маму на бесконечные осмотры в больницу, и куча коробок с их вещами по работе перекочевали ко мне в комнату.

– Это всего лишь на время, – сказал папа, когда я пожаловался ему, что у меня в комнате не развернуться. – Мы обязательно их уберём, как только маме станет лучше.

С тех пор половина моей комнаты завалена коробками, через которые мне приходится пробираться каждый день. Когда мы жили в Женеве, у меня была комната в два раза больше этого чердака, и обставлена она была именно так, как я хотел. Там был книжный шкаф во всю стену, в нём я хранил все мои книжки и комиксы, широченный рабочий стол, за которым я трудился над школьными проектами, а над кроватью висела огромная карта звёздного неба, на которой было подробно прорисовано каждое созвездие Млечного Пути.