Другие Звезды (СИ)

Конечно, в полку я не загадывал себе долгой жизни, я видел и знал, как сбивают наших летунов, ведь опаснее, чем быть штурмовиком, не было на этой войне ничего, ну разве что кроме лётчиков-торпедоносцев, те вообще в среднем два с половиной боевых вылета живут, но всё же надеялся проскочить. За счёт своих умений, за счёт собственного мастерства, за счёт того, что фрицы уже не те, что в сорок первом, но всерьёз на это всё же не рассчитывал.

Боялся я больше пожара в кабине над вражеской территорией, ведь я уже видел эти обгорелые лица и руки в госпитале, да в плен ещё боялся попасть. А собьют, не собьют — дело другое, тут что на роду написано, то и будет. Ну, мать поплачет, с отцом вместе, братья с сёстрами тоже, Марина вот, может, слезинку уронит, так ведь сколько их таких, плачущих, там осталось.

Следовало признаться в первую очередь самому себе, что мы погибли тогда, над болотом этим, и не мучиться больше, а постараться всё это пережить и принять, погибли да погибли, не повезло, чего уж теперь. И уж тем более не следует ныть, Олегу вон тоже несладко, так зачем же добавлять.

Мысли тяжкие, тоской разбавленные, нужно себе запретить строго-настрого, толку от них не будет, только смятение и раздрай, сейчас лучше пить чай с Олегом вместе, да хвалить его пирожные с пиццей, вот уж действительно молодец, а потом пойти спать, выставив кровать на мгновенное усыпление, именно так я и сделал.

А ночью мне снилась всякая хрень, от сияющей галактики, с которой я снова о чём-то разговаривал, и печальной Марины, с которой мы просто грустно помолчали, прощаясь навсегда, до Анастасии. И во сне моём это был не ангел, это была валькирия. Она уверенно и грозно стояла на вершине какой-то лысой горы, вокруг бушевала буря, били молнии и клубились чёрные тучи, ветер развевал её волосы, но ничего эти явления природы с ней поделать не могли, ни просто сдвинуть с места, ни заронить хоть каплю сомнения или боязни.

А не могли потому, что в победно поднятой левой руке она держала мою голову за позвоночный столб, в правой же сияющий кровавыми сполохами меч, а я светил во всю силу из глазниц ярким жалящим светом, разгоняя злую тьму перед ней. Тут я маленько подохренел и проснулся, разбудив самого себя и Олега громким криком.

— Был бы валенок рядом, — сонно пробурчал тот, — кинул бы им в тебя, ей-богу! Задолбали уже эти казармы, даже в будущем от них спасения нет. Спи уже давай, морда.

— Всё-всё, — шёпотом извинился я, — сплю.

Я снова лёг, пытаясь успокоиться, но заснул сразу же, даже не успев это осознать, и проснулся только ранним утром.

Бодрость и желание действовать переполняли меня, хотя мне, наверное, следовало бы быть как минимум задумчивым, но новое тело не давало хандре ни единого шанса, спасибо ему. Так что к приходу обещанного ассистента я успел и умыться, и зарядку сделать, и позавтракать, и душ принять.

Дверь без стука отворилась, и в нашу комнату вошёл молодой парень, ввозя за собой на тележке без колёс, которая просто парила в воздухе, чего уж теперь стесняться, два баула. Его я видел один раз, при пробуждении, но имени не запомнил, наверное, это и был тот самый обещанный нам ассистент.

— Дмитрий, — тут же представился он, — Дмитрий Шульц, можно просто Дима. Вас я уже знаю, так что разбирайте сумки и переодевайтесь, в них ваши наряды по размерам, в город поедем. Прогуляемся и вообще. Давайте, покажу, как и что надевается.

В баулах оказалась одежда, причём множество, на любой вид и вкус, да обувь по ноге. Подумав, я решил всё же не гнаться за местной модой и не одеваться как этот самый Дима, потому что таскать на себе синие, в наше время в такой цвет только кальсоны красили, брюки из нарочито грубой брезентовой ткани, да легкомысленную майку будет всё же перебором. И тапочки ещё эти, неужели же нельзя надеть нормальные, крепкие ботинки?

Слава богу, в моём мешке нашлись и тёмные, строгие брюки, и мощная рубашка из плотной ткани со множеством карманов, напомнившая мне гимнастёрку и которую предполагалось таскать навыпуск, да очень удобные, чёрные туфли, почти ботинки, самое то для меня. Олег же подошёл к делу попроще, он натянул белые прогулочные штаны, светлую тенниску и светлый же, лёгкий пиджачок. Дима одобрительно сунул ему такую же легкомысленную обувь, обозвав её винтажными кроссовками, так что скоро мы оба были готовы.

— В принципе, сойдёт, — с сомнением глядя на меня, заявил ассистент. — В легенду укладываемся. Ну что, вперёд?

— Вперёд, — согласились мы и двинулись вслед за ним, через открытый проём окна в сад.

— А что за легенда? — тут же прицепился к нему Олег, — расскажи, мил-человек, будь уж так сказочно любезен. Легендируемые должны бы знать свою легенду, это уж точно, это ж самые основы внедрения.