Других версий не будет

Гутману удалось выставить один глаз между кочкой и березкой: парни в комуфляже не опускали автоматы, но и не бежали вперед. Они ждали команды от главного, который стоял рядом и что-то кричал, зло и грозно. Одно слово – Титан… Самсонов был уже без наручников и, естественно, без мешка на голове. Вытянутая вперед рука указывала на холмик, за которым спрятался Гутман. Эта поза напоминала зовущие к победе скульптурки перед зданиями горкомов…

Саша вскочил, сделал бросок метров на двадцать и свалился за очередной холмик. Только потом он понял, что лежит посреди проселочной дороги на краю картофельного поля. Справа малой скоростью приближался грузовик с мешками покрытыми брезентом, а сзади должна была начаться погоня.

Гутман бросился к КАМАЗу, обогнул его, схватился за задний борт и вспорхнул наверх, ловко укутываясь в складки брезента…

Уже в Москве на первом же светофоре Саша оставил гостеприимный картофелевоз, отряхнулся и смешался с толпой добропорядочных граждан, спешащих на работу.

Глава 3

Гоша с тоской посмотрел на стремительно пустеющую пачку сигарет. Там оставалось всего две штуки – на двадцать минут, не больше.

Когда Егор Рюмин волновался или ждал кого-нибудь, время для него измерялось не в минутах, а в сигаретах. Однажды Лана опоздала на свидание на девять сигарет…

Гаражная дверь открылась неожиданно. Вернее, когда и Лане, и Гоше уже надоело молча ждать и тупо смотреть на старые ворота.

Все дальнейшее Гошу удивило, а Лану обидело. Мать, сопровождаемая симпатичным детективом, прошла мимо, не заговорив, не махнув рукой и даже не оглянувшись.

Лана почувствовала ревность и за себя, и за отца. Интересное дело: ночь на дворе, а мать идет почти под ручку с приятным мужчиной средних лет, с которым до этого час провела в закрытом гараже: прикольно, но и обидно…

Олегу Крылову было около тридцати пяти и «средних лет» он был только для Ланы. Для Любы Саблиной он выглядел молодым парнем, а бабушка Ланы и вовсе могла воспринять его как мальчишку. И все правы со своей точки зрения.

Лана заметила, что Гоша усиленно потирает руки и разминает пальцы, словно собирается сесть за рояль. Это был верный признак, что он готовит сюрприз. Возможно, приятно, но скорее ожидается ехидная шутка, прикол.

– Лана, давай узнаем, о чем они целый час говорили.

– Давай… Сейчас побегу за ними, верну в гараж и пусть все повторят.

– Не получится. Молчать будут, как партизаны… Придумай еще способ.

– Отвянь, Гоша! И без тебя тошно.

– Нет, ты придумай еще способ.

– Если ты такой умный, так сам и придумай!

– Я, однако, не умный. Я хитрый. И очень смекалистый… Пойдем в гараж.

Лана безропотно встала и пошла… В голосе Егора чувствовалась уверенность и торжество. Он явно звал ее в гараж не для страстных объятий. Или не только для этого…

Гоша долго извлекал из-под переднего сидения своей машины японский кассетник. В последний момент он отстегнул от задней стенки подголовника микрофон с усилителем.

– Теперь, Ланка, садись. Запись часовая, а в ногах правды нет. Садись и будем слушать… Если что-нибудь получилось.

Получилось очень хорошо. Почти студийная запись без шумов и помех…

Нажав на кнопку «стоп», Гоша замер, не решаясь сказать ни слова. Шутки сейчас явно не в масть, накручивать трагедию очень не хотелось. Оставалось молчать и ругать себя. И действительно, зачем его дернуло сделать эту запись. На всю жизнь Ланке занозу засадил… Это, возможно, в науке знание есть сила. А в личной жизни часто так: меньше знаешь – лучше спишь.

Лана смотрела перед собой и тоже почти не двигалась.

– Гоша, я уверена, что он не мог убить.

– Кто?

– Ну, мой отец не мог убить…моего отца… Вот, блин, влипла! Чистый мексиканский сериал. Там всегда или память теряют, или детей путают «Это мой ребенок! А это не мой ребенок!» А я, Гоша, чей ребенок?

– Ты же сама позавчера сказала, что у тебя один отец. Ты Саблина и забудь о всем остальном.

– Забыть? Не смогу я, Гоша, забыть… Если бы он нас с мамой бросил или алкоголиком был, тогда все правильно. Наплевать и забыть! А так… Он, наверное, умер еще до того, как я появилась.

– Понятно!

– Нет, я не о том. Не до того, как я родилась, а с самого начала. До того, как клеточки слились… Ой, Гоша, сделай что-нибудь, а то у меня сейчас крыша поедет. Пошути что ли…

– Пошутить? Запросто… Ты еще вчера была только Саблина. Сейчас уже почти Ляхова, а через месяц Рюминой будешь. Хочешь? Мое дело предложить…

– Вот уж точно пошутил. Нашел время предложение делать… Впрочем, я согласна. Ты только завтра повтори. Но не так, а романтично. Встанешь на одно колено, левая рука у сердца, а в правой куча белых роз…

– Размечталась! Нет, я, конечно, согласен. Могу и фрак с бабочкой надеть, но зачем?

– Хочу, чтоб красиво.

– Согласен… Лана, а давай я им морду набью.

– Кому?

– Всем! Олегу этому. Зачем приперся сегодня. Мать твою вызвал. Если бы не он, то ты и не знала бы ничего. И не волновалась бы…

– Кое-что, Гоша, мы раньше узнали, когда в шкаф прыгнули. Не стал бы ты меня раздевать мы бы вообще сейчас ничего не знали.

– Я тебя раздевал?! Да ты сама…