Другим Путем

– Есть древняя поговорка, если мне не изменяет память, римская еще: "Хочешь мира – готовься к войне". Мы богатое государство и с каждым днем становимся все богаче. Кроме того, наш социальный строй вызывает испуг у властей предержащих в самых разных странах. Мы считаем, что Советские Вооруженные Силы должны обладать достаточной мощью, чтобы ни у кого даже мысли не возникло на нас напасть. Это особенно актуально, если вспомнить ту чудовищную трагедию, которая случилось с нашей страной в сорок первом году. А кроме того, я могу задать вам тот же вопрос: если США не собирается нападать на СССР – то зачем им столько войск в Европе и в той же Японии? Это не кажется вам неправильным? В Мексике или даже Латинской Америке у Союза военных баз нет. А у США в Европе – полно. И в Японии. Кого здесь логичнее подозревать в агрессивных намерениях?

Американец промолчал.

– Каким проектам на посту председателя Совета Народных Комиссаров вы собираетесь уделить особое внимание? – вновь перехватил инициативу Лесков.

– Сложный вопрос, – Богдан задумался. – Пожалуй, проблемы развития промышленности и сельского хозяйства отберут большую часть времени. Самая важная задача – это претворение в жизнь сталинского плана преобразования природы. Он уже показывает фантастические результаты.

– Товарищ Драгомиров, прибыл товарищ Малиновский, – спустя еще полчаса и десяток вопросов прервал интервью секретарь.

– Что ж, как видите, дела не ждут. Догадываюсь, что у вас еще целая гора вопросов. Но ответы на них вы можете узнать уже через неделю-другую, на большой пресс-конференции.

– Спасибо за уделенное нам время, – поднялся Лесков.

Американец также поблагодарил советского лидера.

Дождавшись, пока журналисты покинут его "приемный" кабинет, Богдан через небольшой коридор вернулся в рабочий.

Впереди было большое совещание.

Мгновения прошлого. Кубинка, ноябрь 1939-го года.

– Михаил Ильич, волнуетесь?

– Есть немного, – знаменитый в будущем танковый конструктор кивнул и поежился, словно не был уверен в детище своего конструкторского бюро.

– А я вот почему-то нет, – Морозов, чьей идеей и стал А-44, ныне раскатывающий по полигону, расправил плечи и гордо посмотрел на "чудо-танк".

– Рискнули мы сильно, Александр Александрович. Очень. Столько новых решений… Намучаемся с серией, – Кошкин, поверивший своему подчиненному и загоревшийся идеей "принципиально новой конструкции и даже компоновки", с надеждой смотрел в сторону месящей грязь машины.

– Ни у кого нет ничего подобного. Особенно с дизелем хорошо получилось. В "двадцать восьмой" его уже не впихнуть, да и модернизации ветерану больше уже не видать.

– Оставь. Хорошая машина. Еще повоюет. Вот Ф-34 поставят – опять лучше всех будет, – Кошкин поправил кепку и грустно вздохнул. – А "сорок четвертый" вообще порежут…

– Нет, не порежут. Задел огромный, Михаил Ильич. Да, сложный танк – но какая броня, а? Какая подвижность! Какая мощь! Да ему еще года два, а то и все три соперников не будет!

– Да знаю я. О другом волнуюсь: может, надо было "тридцать второй" проект побольше продумать, а не браться сразу за кардинально другой вариант? Там все же классика в каком-то смысле. А тут и подвеска на торсионах, и двигатель новый… Даже пушку – и ту только-только доделали…

– Оставьте, Михаил Ильич. Мы же с вами видим, что все сделали правильно, – Морозов замолк и вновь повернулся в своему детищу, в данный момент выкатившемуся на позиции для стрельбы.