Другое детство

Он не стал распространяться на тему своих приключений и исключений из школ, было видно, что говорить ему об этом неприятно. Так или иначе, теперь ему предстояло исправиться, потому что родители грозились отправить его в интернат.

Во всём этом было что-то неуловимо странное. Дело было не в том, что два мальчика гуляют вместе после школы, а в том, что один из этих мальчиков Я. Мне было неловко, будто мы не шли по серым ноябрьским улицам, а действительно курили в кустах. Артур и в самом деле курил, быстро затягиваясь и пряча сигарету в кулаке. Он говорил урывками, искоса посматривая на меня, чтобы удостовериться, правильно ли я его понял.

Казалось, ему не просто, но по-своему приятно делиться со мной историей странствований по школам. Впрочем, он не бравировал своим положением, более того, в чём-то стеснялся его. Я дошёл с ним до остановки, здесь он снова пожал мне руку и, посмотрев в глаза, протараторил: «Ну, ты только, это, Тёма, не распространяйся в школе про это всё». Я ответил ему своим фирменным взглядом, означающим примерно следующее: «Ты что! Как тебе в голову пришла мысль, что я могу кому-то что-то рассказать!»

Дома я снова погрузился в размышления на софе, прокручивая в голове сегодняшний день.

Артур. С одной стороны, он просто ещё не разобрался, что к чему. На литературе не было свободных мест (были, конечно, но он их, наверное, не заметил) и, таким образом, случай привёл его к моей парте. Потом мы прошлись немного после уроков, он рассказал мне то, что логично рассказывать при первом знакомстве. Но всё это нельзя принимать всерьёз, как только он поймёт, с кем нужно дружить, тут же сделает правильный выбор. Не то чтобы у меня уже был подобного рода опыт, но я не верил в чудеса и не представлял себе, как кому-то может стать со мной настолько интересно, чтобы завести дружбу. Мне даже хотелось, чтобы все точки над i были расставлены как можно скорее, тогда я не успею привыкнуть к нему, и мне не будет слишком обидно. В то же время я чувствовал, что мне будет жаль, если всё случится так, как и должно.

Было что-то в его манере говорить (отрывочно и как-то из глубины), смотреть (искоса, но с озорством в глазах), подыгрывать или эпатировать, заставлявшее меня радоваться тому, что я увижу его завтра. Может, эту неделю мы ещё погуляем после школы, а там уж будь что будет?

Когда просыпаешься утром к первому уроку, чувствуешь себя улиткой, которой зачем-то понадобилось вылезти из своей ракушки. Она знает, что там, за пределами её домика, холодно и темно, и каждый раз задумывается, действительно ли ей так нужна вся эта суета и, может, стоит всё-таки остаться внутри? Часто я позволял себе пропускать первый урок хотя бы потому, что светало только ко второму. Скупое зимнее солнце уже осторожно пробивалось сквозь тучи и занавески, и было не так обидно вылезать из-под одеяла. С этого года я стал «просыпать» не слишком часто и всё время с оглядкой, опасаясь, чтобы эти прогулы не отразились на четвертных оценках. Сегодня вообще-то можно было поспать: первым уроком была алгебра, по которой мы вчера писали контрольную. Разборы контрольных — самое скучное, что можно было себе представить, а в том, что я получил по меньшей мере четвёрку, я не сомневался. Но я поймал себя на мысли, что именно сегодня мне хотелось пойти в школу. Не из-за алгебры, конечно, а просто было интересно, чем закончится наша история с Артуром: сядет ли он снова рядом со мной или предпочтёт место подальше, где непременно найдёт новых товарищей.

Как обычно, я пришёл не слишком рано, чтобы ни с кем не встретиться, но и не слишком поздно, чтобы не опоздать на урок. Сегодня это было особенно сложно: мне, с одной стороны, не хотелось застать Артура до урока, чтобы не смущать его, но в то же время непременно нужно было зайти в класс раньше него, чтобы не пришлось выбирать себе место.

Самое худшее, думал я, если Артур уже в классе и сидит один за партой. Я не знал, как поступить в этой ситуации, но решил по возможности предотвратить её.

В результате сложных расчётов я пришёл почти к началу урока, но встал около двери, чтобы зайти первым. Артура не оказалось в рекреации, что было мне на руку. Я вдруг подумал, что уделяю ему слишком много внимания, которого он, безусловно, не заслуживает. Я думал о нём весь вечер, встал ради него в такую рань, потратив столько сил на то, чтобы быть на месте в нужное время, а теперь вот стою и высматриваю его среди толпы. Да кто он такой, чтобы так о нём беспокоиться?! Подумаешь, сел со мной за одну парту, да кто угодно мог так поступить.