Другое лицо

Юхан, пожалуй, не считал Руму самым интересным местом на земле, но в ней жила Эмма с детьми, когда они встретились, к тому же родившаяся и выросшая здесь. По части быта у них все устроилось, и сейчас ему осталось только в душе признать Готланд своим настоящим домом. Он потянулся к руке Эммы и подумал, что с этим в конечном счете тоже не возникнет проблем.

Воздух в комнате замер, словно пораженный случившимся. Сексуальное возбуждение, страсть, испуг, ужас, паника, кровь и, наконец, боль, скоропостижная смерть – все составляющие произошедшего здесь страшного события, кажется, каким-то образом оставили в нем свой след. А сейчас наступило затишье после бури.

Я охотно проветрила бы помещение, но не осмеливаюсь открыть окно. Тело болит, руки ноют. Еще совсем недавно мы боролись подобно двум сражающимся медведям. И сначала он казался сильнее, в какой-то момент я даже начала сомневаться в успехе. Теперь он лежит передо мной, не представляющий больше никакой опасности. Неподвижный. Тело в неестественной позе, голова покоится на подушке, глаза таращатся в потолок. Рот слегка приоткрыт, словно от удивления, поскольку вечер закончился совсем не так, как он предполагал. Язык немного свисает наружу, отчего лицо выглядит очень глупо. Столь вожделенного сексуального экстаза, до которого в его понятии оставалось рукой подать, не получилось. Осознание этого я с удовлетворением прочитала в его глазах после того, как окончательно затянула веревку, обернутую мной вокруг его шеи несколькими минутами ранее. Я стягивала ее постепенно. Делая перерывы, когда била его хлыстом, сперва осторожно, потом все больнее. Мне доставляло удовольствие слышать, как он стонал. Видеть, как задыхался. Подмечать панику в его глазах. Он получил то, чего заслужил. Я чувствую, как спокойствие заполняет мою душу, когда я сижу на краю кровати и смотрю на его еще по-зимнему бледное беззащитное тело. Бездушную оболочку того, кто еще недавно считал себя ловким обольстителем.

Мой взгляд падает на цветастые занавески, обрамляющие белоснежный тюль. Контраст с только что случившимся в комнате просто огромен.

Спальня уютная, в ней все сделано с любовью.

Но любовь лежащий в кровати мужчина уже не сможет испытать снова. Затянутая вокруг его шеи петля перекрыла поступление крови, а с ней и кислорода к мозгу. Он надеялся искупаться в море блаженства, но эрекция мгновенно прекратилась, когда до него дошло, что я и не планировала подарить ему сексуальное наслаждение.

Я не могу сдержать довольную улыбку, фактически горжусь собой. Дрожь пробегает по телу. Странное возникает ощущение, когда ты всаживаешь ногти в беззащитное тело другого человека. Бьешь по нему хлыстом и видишь, как на нем остаются глубокие красные полосы. Слышишь наполненные страхом крики. Когда я начала, ничто уже не остановило бы меня. Вот и пришла она, смерти минута. Его жизнь закончилась в этот восхитительный июньский вечер.

В домах по соседству она течет своим чередом. Никто не заметил драмы, разыгравшейся в стоящей у самой воды уютной вилле. Я бросаю взгляд на часы. Четверть двенадцатого. Большинство уже легло в постель, чтобы утром встретить новый день. Лежащий передо мной мужчина, однако, больше никогда не откроет глаза. Он сам поспособствовал столь бесславному концу. Должен себя винить.

Внезапно усталость наваливается на меня. Тяжесть в суставах. Я понимаю, что пора уходить.

Но также знаю, что это вовсе не конец. А только начало.

Клаес Хольм наклонился вперед и через окно на кухне бросил взгляд на соседский дом. Там вчера допоздна горел свет. Хенрик оказался настоящим трудоголиком и долго работал. Хольм прихватил с собой телефон и бумажник и, выйдя наружу, запер входную дверь. На крыльце он остановился на мгновение и посмотрел на море. Черные бакланы сидели на утесах, некоторые с расправленными крыльями, сушили их после купания в еще довольно прохладной воде в охоте за рыбой. Чайки с криками кружились на низкой высоте над сверкающими на солнце волнами, и несколько детей играли с собакой на берегу вдалеке. Лето настойчиво вступало в свои права, и воздух был наполнен радостным ожиданием. Нечто подобное испытывал и он сам в предвкушении долгого обеда с одним из своих лучших друзей в ресторане Бруна Дёррера, недавно открывшемся в связи с началом туристического сезона. Они с Хенриком по-настоящему сблизились за последние годы, и он с нетерпением ждал лета, когда его друг с семейством большей частью находился в Льюгарне. Ему очень не хватало его зимой. Несмотря на то что Льюгарн и Висбю разделяло всего несколько десятков километров, они тогда редко встречались. Оба много работали и имели семьи, и у них хватало собственных забот. Сейчас же они могли наверстать упущенное. Хенрик принадлежал к тем людям, с кем Клаес мог говорить откровенно. Отношения Клаеса с его женой Хеленой складывались не лучшим образом в последнее время. Ему требовались советы и поддержка хорошего друга.