Другое Место

- Нет, я такого места не знаю. Где это? А-а, и вы не знаете! - Ее озабоченно прищуренные глаза расширились, ожили, помолодели и из бесцветных сделались синими. - Мистер Линфилд, давайте поищем его, прошептала она и на секунду стала совсем такой, как тогда, в Другом Месте.

Во время перерыва в бридже я занялся Доусонами и миссис Дженнингс, но в этот раз говорил только о гостинице - будто бы я в ней останавливался много лет назад и теперь забыл, где она находится. Доусон сказал, что она в Северном Девоне; жена его уверяла, что в Глостершире и что ее уже снесли, а миссис Дженнингс объявила, что в Дорсете есть один маленький паб, так он гораздо лучше. Все было ясно: эти трое - пустой номер. Они и близко не подходили к Другому Месту. Но беда в том, что я-то их там видел! Из-за этого наш вечер напоминал игру в шарады, когда все изображают ходячих мертвецов зомби.

Разошлись довольно рано. Мэвис Гилберт подвезла меня до центра в своем автомобильчике и пригласила к себе выпить. Мы выпили, немного расслабились, и тут она сказала:

- С тобой что-то стряслось. Я заметила, и миссис Баттеруорт тоже. В чем дело? Или ты не можешь сказать?

- Кое-что могу, - ответил я, - но ты не поймешь, о чем я говорю. Я видел тебя на берегу реки ясным теплым утром... ты была в зеленом платье.

- Как я выглядела? - Мэвис улыбнулась, и эта улыбка означала: понятно, ты видел меня во сне.

- Ты прекрасно выглядела. И была счастлива. С тобой был какой-то парень... сейчас я попробую его описать...

- Ну! Что же ты замолчал?

- Нескладный, рыжеватый, глаза зеленые, как у всякого рыжего, а на левой щеке шрам...

- Родни! - вскрикнула она. Потом взглянула на меня и побледнела от гнева. - Это совсем не смешно. Кто-то тебе насплетничал про меня и Родни, и ты решил таким способом сообщить мне, что ты все знаешь. По-твоему, это очень остроумно? По-моему, нет.

- Погоди, Мэвис, ты все неправильно поняла. - Я взял ее руку и удержал в своей. - Я и не думал ни с кем о тебе говорить. И о Родни я в первый раз слышу. Я просто описал парня, с которым я тебя видел у реки. Ты тогда была в зеленом платье...

- У какой реки?

- Я сам бы хотел знать, - ответил я. - Там было много народу, были Баттеруорты, Доусоны, и ты с этим парнем. И еще девушка по имени Пола дочь хозяина гостиницы, где мы все остановились. - И я как можно подробнее описал Полу. - Она тебе никого не напоминает?

- Одну мою знакомую. Норму Блейк, - сказала Мэвис. - Но она к гостиницам никакого отношения не имеет. Она занимается трудотерапией. Просто случайное сходство. А Пола - человек особенный, это я уже поняла. Но где все это происходило?

Пришлось описать и гостиницу, и реку, и холмы, а потом вкратце рассказать о том, что там было. Умолчал я только о сэре Аларике, о черном камне и о двери.

- Не знаю я такого места, - медленно проговорила Мэвис, и глаза у нее затуманились. - И ни в каком таком месте я с Родни, к несчастью, не была. Неужели тебе это приснилось? - Женщины воспринимают подобные рода серьезно, без всяких там "брось трепаться, старик".

Но тем не менее мне не хотелось рассказывать ей всего.

- Трудно объяснить почему, - сказал я, - но я не думаю, что мне это приснилось. Я попал туда... встретил всех вас, таких счастливых... нашел Полу... а потом потерял ее из-за того, что поспешил. А вы, которые были там, теперь не понимаете, о чем я говорю. Значит, одно из двух: либо вас там не было и я все это выдумал, либо вы отправляетесь туда, но потом забываете...

- Нет, это невыносимо! - воскликнула она. - Зачем ты мне рассказал! Я ведь только об одном всегда и мечтала - побыть с Родни где-нибудь в таком месте... и каждую ночь я представляла себе... А теперь ты говоришь, что видел меня там. Какая я несчастная! Это ты виноват!

- Я и в своем собственном несчастье виноват. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

- Нет, - сказала она, - теперь я должна рассказать тебе о Родни.

И Мэвис, то и дело останавливаясь, чтобы всплакнуть или посмеяться, рассказала мне свою удивительную, душераздирающую, захватывающую историю такой она ей представлялась; для меня же, хоть и сама Мэвис мне нравилась, и против Родни я ничего не имел, - для меня все это означало только два часа борьбы с дремотой. Когда я вернулся в привокзальную гостиницу, меня уже не хотели впускать, и чувствовал я себя куда хуже, чем уходя отсюда для приятного времяпрепровождения.