Другое начало

Что всякое планирование форм собственности будет плыть, не обязательно надо было проверять на собственных боках. И без экспериментов с собственностью догадаться, что все тут окажется неожиданно и непросто, можно было вслушиваясь в само слово. В собственности слышится и манит настоящее, подлинное, возвращенное самому себе. Собственность с самого начала обречена поэтому на трудное докапывание до своей собственной сути. То, что кому-то    кажется досадной многозначностью слова, проблемой лексикографии, на деле верхушка айсберга. Нетерпение уточнить, подтвердить, закрепить собственность в юридических инстанциях не случайно. Неприметно в лексике, подчеркнуто в законодательстве дает о себе знать постоянная и настоятельная необходимость уточнить собственность, установить ее. Без этого она как минимум двусмысленна. Ее скольжение по-разному ощущают все. «Понятие собственности зыбко как песок»[214]. Оно уходит туда, куда дефиниции не достигают. Со своими проектами собственности самоуверенное революционное сознание увязает в глубинах, даже вообразить которые у него нет сил. Сознание новых революционеров надеется что частное, обособленное как-то    само превратится в особое. Не будет ошибкой сказать, что экспериментаторы с собственностью опять обмануты словом и заняты грамматическим упражнением, сведением двух разных до противоположности смыслов собственности в мечтательное единство.

Собственность как запись имущества на юридическое лицо до контраста другое чем собственность того, что вернулось к себе и стало собственно собой. Но юридическая собственность не случайно понимается всегда с уважительным оттенком восстановления вещи и человека в их подлинности. Отделить и обособить юридическое значение собственности от существенного можно только искусственно, одно незаметно переливается в другое. Когда, восстав против частников, большевики оглохли к неисчерпаемому смыслу собственности, они лишили себя собственной правоты. Когда теперешние приватизаторы, снова надеясь на умотворчество, обещают восстановить собственность законодательно, они так же глухи к ее корням в мире. Приобретение собственности движимо в конечном счете только захваченностью своим.

Мы ничему не принадлежим так, как своему. Мы заняты своим делом, живем своим умом и знаем свое время. Свое определяет владение в другом смысле чем нотариально заверенное имущество. Мы с головой уходим в свое, поэтому не смогли бы дать о нем интервью и срываемся всегда на его частное понимание. Латинское выражение suo iure переводится «по своему праву» и слышится в значении правовой защиты личности, но первоначально значило «с полным правом, основательно» вне отношения к индивидуальному праву. Suum esse, букв. быть своим, значило «быть свободным». Русская свобода происходит от своего не в смысле собственности моей, а в смысле собственности меня. Собственно я, сам и свой, и есть та исходная собственность, минуя которую всякая другая будет недоразумением. Древнегреческое именование бытия, , сохраняло исходное значение собственности, имения. У позднего Хайдеггера событие как явление, озарение бытия указывает одним из значений на свое, собственное (Ereignis — eignen). От скользящей релятивности своего в смысле кому-то    юридически принадлежащего мысль не может не возвращаться к основе собственно своего как настоящего, чем человек интимно захвачен без надежды объясниться, лишь ощущая тягу захвата. Свобода по сути не независимость, она привязана к тайне своего.

Собственно свое не непознаваемо. Но попытки вычислить, сформулировать уводят от него. Для человека-исследователя, покорителя земли и вселенной путь к собственно своему труднее чем изучение галактик, облеты планет или приобретение миллиардного состояния. Великий Гэтсби в романе Фитцджеральда приобрел собственность на любой взгляд громадную, не сделав шага к своему. Все собирается вокруг перепада (inter-esse) между своим и своим, собственным и собственным. Или снова в который раз всё мое просто потому что не твое, или наконец впервые оно собственно свое, захватывающее. Только кажется будто можно «поставить проблему собственности» и добиться ее решения. Даже для успеха такой сомнительной по своей ценности операции как лексическое определение собственности в академическом дискурсе нам придется сначала препарировать понятие, сознательно абстрагируясь от настоящего в собственном и от родного в своем. Собственность мы должны будем взять «в юридическом смысле», а смысл этого выражения опять же сначала фиксировать, чтобы он не ушел в песок. Предельным ориентиром в определении собственности окажется в конечном счете мир, как говорилось выше.