Другое небо

— Что ты в последнее время играла? — спросил он.

— Фореста, Шуберта[26].

— У вас по-прежнему квартет?

— Теперь трио. Дженет уехала с новым любовником в Окленд.

— Ах, бедняга Макс.

— Получилось ничуть не хуже, правда. Пианистка она не очень хорошая.

Невольно мне тоже удалось рассмешить Саймона. Мы болтали и болтали, пока я не начала опаздывать на работу. Моя смена, с тех пор как в прошлом году был принят Закон о Всеобщей и Полной Занятости, продолжалась с десяти до двух. Я контролер на недавно вновь запущенной фабрике, выпускающей бумажные пакеты. Пока что мне не удалось обнаружить ни одного негодного пакета: электронный контролер отлавливает их раньше меня. Такая работа нагоняет жуткое уныние. Но всего-то — четыре часа в день; куда больше времени требуется, чтобы тебя квалифицировали как безработную — надо каждую неделю добираться туда на многочисленных видах транспорта, проходить физическое и психическое обследование, заполнять разнообразные анкеты, беседовать с целой кучей советников и инспекторов из Охраны Общественного Благосостояния, а потом — каждый день! — выстаивать за талонами на питание и пособием по безработице. Саймон решил, что мне все же следует, как обычно, пойти на работу. Я и попыталась это сделать, но не смогла. Он был такой горячий, когда я поцеловала его на прощание. Поэтому вместо работы я отправилась добывать подпольного врача. Одна девушка с нашей фабрики дала мне этот адрес на случай, если понадобится сделать аборт и не захочется после него целых два года глотать секс-депрессанты, которыми федеральные медики кормят тебя после того, как дадут разрешение на операцию. Эта докторша работала помощницей продавца в ювелирном магазине на Алдер-стрит, и моя знакомая с фабрики сказала, что это очень удобно: если не хватает денег, всегда можно оставить в залог у ювелира какую-нибудь драгоценность. Денег ведь вечно не хватает, а уж кредитные карточки, разумеется, стоят на черном рынке сущую ерунду.

Докторша выразила желание немедленно посетить больного, и мы с ней вместе поехали на автобусе. Она очень скоро догадалась, что мы с Саймоном женаты, и было очень смешно видеть, как она рассматривает нас и по-кошачьи улыбается. Некоторым нравится любое нарушение закона — просто так, из любви к искусству. Чаще мужчинам, чем женщинам. Именно мужчины создают законы и внедряют их, они же их и нарушают, и думают, что все это вместе игра просто замечательная. Большинство женщин, пожалуй, предпочли бы не обращать на законы внимания. Похоже, что этой врачихе, как и мужчинам, действительно нравилось нарушать законы. Возможно, любовь к приключениям и жажда острых ощущений и заставили ее некогда заниматься делом незаконным. Но существовала, безусловно, и более веская причина: эта женщина еще и очень хотела быть врачом. А Федеральная Медицинская Ассоциация не допускает женщин в медицинские учебные заведения. По всей вероятности, свои знания и практику она получила подпольно, в качестве частной ученицы. Примерно тем же способом Саймон изучал математику — ведь в университетах теперь готовят только менеджеров, специалистов по рекламе и средствам массовой информации. Однако эта женщина на врача выучилась, и, похоже, дело свое она знала неплохо. Она сделала, и весьма искусно, что-то вроде передвижного кресла для Саймона и сообщила ему, что если в течение следующих двух месяцев он вздумает передвигаться самостоятельно, то на всю жизнь останется калекой, а если будет вести себя как следует, то будет всего лишь немного прихрамывать. Такие перспективы радости обычно не вызывают, но мы оба очень обрадовались и стали ее благодарить. Перед уходом она дала мне бутылочку с двумя сотнями простых белых таблеток. Этикетки не было.

— Аспирин, — сказала она. — У него еще месяца два будут появляться сильные боли.

Я смотрела на бутылочку во все глаза. Никогда раньше я не видела аспирина, только Сверхнейтрализующий Болеутолитель или Тройной Анальгетик, или еще Супер-Апансприн; во все эти лекарства входил некий "чудесный ингредиент", который настойчиво рекламировали врачи из ФМА; они всегда прописывали именно эти средства, продающиеся в государственных аптеках только по рецепту с их печатью, чтобы избежать происков конкурентов.

— Аспирин, — повторила докторша. — Тот самый "чудесный ингредиент", который славят все доктора.

Она снова улыбнулась как кошка. Думаю, мы нравились ей именно тем, что жили во грехе. Эта бутылочка аспирина с черного рынка стоила, наверное, гораздо дороже, чем старинный браслет индейцев навахо, который я всучила ей в качестве оплаты.