Другое завтра. Хроники города, которого нет

Меня назначили на дежурство третьей. Заняв своё место в спальном мешке из мешковины, смотрела, как тлеют угли в костре, а пламя посылает искры наверх, уютно потрескивая. Говорят, можно бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как работают другие люди. По поводу третьего утверждения не знаю, так как никогда не доводилось этого делать. Это Мии повезло хоть немного почувствовать себя ребёнком. Мы же с самого раннего детства жили наполовину взрослой жизнью. Уборка военного инвентаря, помывка полов, учёба и помощь взрослым в различных сферах не давали нам почувствовать себя детьми. Все детские шалости происходили урывками. Но от этого они были только сладостней и желанней. Каждая игра, каждая шутка, каждый момент беззаботности. Мысли о том, что станем мы взрослее и сможем сами руководить своей жизнью, остались лишь мыслями, которые обещали это время впереди, рассказанное в старых книгах и показанное в старых кинофильмах. Но чуда так и не произошло. С каждым годом список обязанностей и ответственностей только пополнялся. А разум лишался детской фантазии, обретая юношескую глупость и безрассудство. Может показаться, что это обычный процесс взросления, да только не в наше время. Мой юношеский максимализм не давал мыслить трезво, рубя сплеча, не задумываясь о последствиях. Я до сих пор благодарю небеса за то, что все мои выходки не стоили чьей-то жизни. Ведь будь теперешняя я тогда, поступала бы иначе. Только каков бы был итог от этой смены в мозгу – неизвестно. Но одна мысль не давала мне покоя: не спустись я тогда с Йеном в камеры, он бы не узнал от Элены о сестре, и тогда бы группу Дерека не отправили на их поиски, и он был бы жив. И обратная сторона медали показывает то, что не узнай Йен о своей сестре, он бы её не нашёл. А нашёл ли? И если да, стоило ли это того, что произошло? Вопросы, на которые нет ответов.

Заснуть так и не получилось. Когда наступила моя очередь дежурить, я подхватила свой автомат со спальным мешком и расположилась около кедрового дерева на границе нашего небольшого лагеря. Я пыталась найти на небе хоть одну звезду, но, кроме черного купола над нами, ничего больше не было. Везде стояла сплошная темнота, даже луна не хотела показывать свой свет, отворачиваясь от этого мира.

– В этих местах всегда так.

Не ожидая нарушения тишины, я вздрогнула и обернулась на источник голоса. Откинув голову назад, Йен сидел в шести метрах от меня и смотрел наверх.

Ничего не ответив, я отвернулась. В воздухе появилось напряжение, словно эта фраза открыла мощнейший поток электромагнитных волн, которые стали ощутимы для кожи. Поджав ближе к себе ноги, поставила между ними автомат рукоятью вниз и стала покручивать его, то в одну, то в другую сторону.

– Ева…

Продолжая молчать, мысленно ругала организм человека за то, что он лишён функции отключать в нужный момент органы чувств. Оглохнуть на некоторое время, мне бы сейчас очень пригодилось.

– Ева, пожалуйста, выслушай меня.

– Я бы хотела оставшееся время дежурства посидеть в тишине, если ты не против, – чуть резче вышло у меня, чем я того хотела.

Мельком кинув взгляд, повернулась полностью спиной к нему. Он смотрел на меня своими водами голубых глаз, немного исподлобья и с какой-то острой проницательностью, от которой хотелось бежать подальше, потому что, даже сидя к нему спиной, я чувствовала этот взгляд, оставляющий ожоги на коже.

– Я лишь хотел сказать, что мне жаль твоего брата… и что тебе пришлось всё это пережить. Прости меня за то, что бросил тебя. Прости, что врал. Прости, что оставил то глупое письмо, вместо живых слов. Но я ни за что бы не подверг тебя такой опасности. Я гнался за прошлым, не видя настоящего, и за это, я прошу у тебя прощения.

Если бы существовало слово, которым можно было описать то, что творилось у меня внутри. Но такого слова нет. Гнев, растерянность, ненависть, страх и облегчение. Всё смешалось в один клубок, который сорвался вниз, обрастая ещё новыми чувствами, которые не поддавались моему анализу. В своей голове я многое высказала в ответ, что-то сухо, а что-то, взрываясь эмоционально, но в реальности была лишь тишина и беспросветная темнота, которая стала свидетельницей этого одностороннего диалога. Оказывается, это именно те слова, которые мне нужно было услышать, как бы я того ни хотела.

* * *

На рассвете мы двинулись дальше. После двухчасового сна тело было ватным, а голова отказывалась обрабатывать какую-либо информацию. Все мысли, пока сон не настиг меня, крутились вокруг слов Йена. Мозг прокручивал и сканировал каждое слово и интонацию, ища в них ответы. Будто в моей голове организовался целый судебный процесс, оправдывая, и в то же время желающий приговора.

– Сколько нам ещё идти? – громко спросил Дирк.

– Как только тропа закончится, мы наткнёмся на заброшенную ферму, – не оборачиваясь, кинул Йен.

– Ты уверен, что там ещё будет кто из ваших? – проговорил Джеймс.

Йен кинул на него ледяной взгляд, и отвернувшись, ровным тоном ответил:

– Это последнее место, которое я знаю до того, как ушёл.