Другой

— Не бойся, — мрачный взгляд Лохматова скользил по Алёне. — Ты еще покажешь себя… А теперь мне на работу, — совершенно отсутствующе сказал он. — На свою. Вечером попируем. А пока тебя проводят в комнату отдыха. Там и книжек полно. Вы же без этого не можете, интеллигенция… — фыркнул Лохматов и ушел.

Через десять минут Алёна действительно оказалась в комнате отдыха. Провожал ее старичок, тот самый, который почти падал.

«Не смейтесь только надо мной, — шептал он, пока провожал ее. — А то плохо будет». Перед входом в зону отдыха он все-таки упал, и его унесли.

В недоумении, страхе и радости, что жизнь превратилась в картины Дали, Магритта и Босха вместе взятые, Алёна вошла в комнату и успокоилась. Беглый взгляд на книжные полки не обнаружил ничего жуткого. Не лежали там книги по черной магии или любви демонов к нам, к людям. Ничего такого не таилось… Зато забежала Наденька и все-таки шепнула: «Укушу». Уходя, пнула ногой кота.

К вечеру Алёну пригласили на деловой ужин. Так сказали, по крайней мере.

Когда она вошла в уютную комнату с горящим камином, то ахнула.

За столом, накрытым для ужина, сидели персонажи, от которых несло сумасшедшим домом из ада, а не нашим вовсе! Ведь сумасшедшие дома должны быть везде, ибо и ум есть везде, тем более в аду. Впрочем, все было в некотором смысле пристойно, просто у Алёны сработало ощущение внутреннего мира персонажей.

Лохматое взмахом руки приветствовал Алёну. «Тебя здесь уже все знают, — открыл он ей. — Не смущай душу».

Алёна села. Ей представились.

Первым — худощавый, скорее длинный, чем высокий, господин в черном костюме и с оскалисто-безмятежным, но интеллигентным лицом.

— Казимир Маркович Замолин, — объявил он. — Астролог.

Лохматов дообъяснил:

— Работает, Алёна, на мафиозные, а порой на бандитские, но серьезные структуры. На братков. Крупный грабеж, к примеру, без консультаций Казимира Марковича у них редко обходится. Братки эти совершенно напуганы. Им нужны точность и небесная крыша. Казимир Маркович пунктуален, как бес, и свое дело знает.

Казимир Маркович чуть покраснел:

— Сравнение с бесом неуместно, Трофим Борисович. При всем уважении к вам и зная, как вежливы к вам звезды, все-таки вынужден вам по этому единственному пункту возразить. А в остальном — не жалуюсь, платят хорошо, а мы только крупными делами занимаемся.

— Братки в нем души не чают, — раздался свиреповатый голос с другого конца стола, — но если раз ошибется кардинально — прирежут.

— Мысли не допускаю, — вежливо ответил астролог и сел.

Алёна между тем села на свободное место за столом около совершенно полудикого человека. Впрочем, ощущение сумасшедшего дома почему-то исчезло. Взгляд Лохматова, направленный то на одного гостя, то на другого, был до неописуемости мрачен, что означало высшую точку веселья.

Он ткнул пальцем в сторону довольно смешливого человека, стройного, молодого, но одетого почему-то в почти шутовской наряд. На голове у него красовался колпак.

— Представься, Удод, — вкрадчиво произнес Лохматов. Гость замешкался.

— Удодов я, — выдавил он из себя.

— Не скромничай, Гарик, — поправил его Лохматов. — Встань. Вот так. Он, Алёнушка, — просто киллер, профессионал высшего класса. А в миру работает клоуном в цирке. Любит он это дело.

Алёна охнула, стараясь не подать виду.

— Не думай, Алёна, что он мрачен, — продолжал Лохматов, пока Удодов кланялся Алёнушке, — наоборот. Он очень смешлив. И вообще считает, что смерть — это всего лишь шутка, а не какое-то большое событие в нашей личной жизни.

Удодов прямо-таки расплылся в блаженной улыбке.

— Если б я считал, что смерть большое событие, то я бы никого не мочил, даже за крупные деньги. Как можно!? — возмущенно прикрикнул он на себя, вознося руки к потолочным небесам. — А шутка — другое дело. Пошутить всегда полезно. Не на ученом совете живем.

— Садись. Молодец, — оборвал Лохматов, и взгляд его слегка повеселел. — Теперь у нас Ларион.

Встал мужчина средних лет, но очень нежного телосложения, с голубыми, но совершенно безразличными глазами и чуть ли не девичьим румянцем на щечках.