Другой

До вершины ему метров десять, вниз падать, чуть больше. Специально выбрал самый трудный участок: стена гладкая, отвесная. Ноги Игоря болтаются над пропастью. Подтягивается на одной руке, замирает, вторая не спешит, гладит стену, пальцы нащупали выемку; переносит всю тяжесть тела на два пальца, подтягивается теперь на левой, и опять замирает. Наверное, профессиональные гимнасты, тоже могут, вот так, на одной руке — не знаю? Только однажды видел такое. Парень, тогда лихо крутил на турнике: выходы, солнышки, склепки, а потом сделал уголок (поднял ноги под прямым углом к туловищу), разжал кулак, повис на одной руке, и с большим трудом, но дотянулся подбородком до перекладины. Правда, он весил килограмм шестьдесят, а Игорь больше сотни.

Какая чудовищная сила в руках. И страшно и красиво и… Даже Сергей не смог скрыть восхищения: глаза загорелись, весь напрягся, вытянулся, как нить воздушного змея в сильный ветер.

— Вот так и в детстве, — говорит. — Думал, можно научиться, но… Тридцать раз я подтягивался в десятом классе, а он…

— А он?

— Больше ста.

— Не бывает такого.

— К сожалению бывает. К сожалению — потому, что, много шишек набил, пока понял: "Что позволено Марсу, то…"

— Ты никогда не рассказывал о нем. Почему?

— С ним все непросто… С ним всегда тяжело. Его бывает слишком много. Думаешь, даже иногда: может, лучше бы его не было совсем?.. А в другой раз… Знаешь, не могу себя представить без него… Я был бы другим. Я был бы не я.

— Расскажи. Какой он?

— Всегда одинаковый. Все люди разные, а он одинаковый. Я расскажу, как-нибудь, потом.

— А Саша? Расскажи про нее.

— Если бы мне кто-нибудь, про нее рассказал…

Сергей ухмыльнулся, погрозил белорусу кулаком. Игорь на самой вершине, поднял руки вверх, пальцы показали римскую пятерку, победа — "Виктори". Разлом наполнился раскатистым: — Э-ге-ге-гей!!

Когда вернулись, было еще светло. Все вдруг перевернулось кверху дном: Игорь пошел спать, Сергей взял гитару, чего-то там завыл, Саша, вместо того, чтобы заняться ужином, стала разводить костер, а мне что делать? Гречку варить? Я, человек, не для этого.

— Сашенька, так кушать хочется, — говорю.

— И не говори Глебушка, так хочется…

— И что же нам, теперь делать?

— Ну, ведь это же не честно, — спел Сергей. — Ты готовь, с нас будет песня. Мы же — это не умеем! Мы от голода немеем…

— Нет ребята, сегодня ваша очередь.

Сергей продолжал:

— Как сказал Наполеон, приготовь-ка нам бульон.

Саша задумалась, и в ответ: — Просит, фройлена Жюстин: "приготовьте сами — блин!"

Первое, что пришло мне в голову: — Как сказал кореец — Тхе: "Мы сегодня, не в духе!"

— Жив китаец Чу-вай-конг, приготовьте макаронг, — парировала она. — Принцу Аль Джамул Кашионку бросьте в макаронг тушенку.

— Ха-ха-ха… Серега, ты смотри, какая умница. Сашенька, давай еще! Одновременно, можешь чистить картошку.

— На сегодня рабство отменяется. Как сказал Лукум Рахат: "Шпрехен зи матриархат".

— Класс! Сашенька, да ты ж поэтесса… Да мы с тобой, такие стихи забабахаем!

— Стихи — хорошо, но как, насчет, поесть?

— Хорошо солнце, я приготовлю. Но если, будет невкусно…

— Не бойся, я буду руководить.

— Где у нас картошка?

— Под столом.

— А, вижу. Я сделаю суп из рыбных консервов — хочешь?

— Очень.

Набрал картошки, сел напротив Саши, принялся чистить.

— Мой друг — художник, давал интервью одной газете. Были такие слова:

"Я давно себя нашел.

У меня все хорошо.

Я рисую и пишу.

С помощью карандашу".

Сергей положил гитару на скамейку. Говорит:

— Идеальная рифма, для меня, или даже не рифма… Обожаю в стихах фамилии… — "…особист Суэтин, уже давно приметил", "Опять, Пача подвел потерей роту", или… Вообще Сашенька: "Жив китаец Чу-вай-конг, не сыграть ли нам в пинг-понг" — это прекрасно! Но, есть нюансик. Бриллиант надо правильно огранить. Лучше, чем шансонье в этом смысле, конечно… Не нашел он рифму, на слово — бывает, и вставляет прямо в центр этого роскошного колье, рубин. Например: "Я иду, избит и грязен, помоги мне одноклассник Колязин", или: "Менты избили пацана, по приказу опера Головина". Идеальная рифма — уже граненый алмаз, выглядит так: "Я иду, избит и грязен, помоги мне одноклассник Колязьев". Чувствуете разницу? "Менты избили пацана, по приказу опера Головиной".

— То есть, идеальная рифма, — отсутствие рифмы?

— Идеальна рифма — почти рифма. Если уж решил вставить фамилию, не стесняйся, чего уж там, пусть все видят. Истинных поэтов пока мало, но мы уже поднимаем мятежные головы…

Чистил картошку больше часа. Уничтожил половину запасов; увесистые бесформенные булыжники, в руках мастера, превратились в симпатичные теннисные шарики. Саша не выдержала:

— Дай сюда!

— Нет. Если я берусь за дело, то довожу до конца.

— Ты победил… Я сама приготовлю… Ужас… Откуда в тебе столько жестокости? Тебя в детстве били картошкой?

— Я не повар, я скульптор. Аппетитной формой, я компенсирую нехватку белка.

— Вот этими — голубиными яичками?

— Вода кипит… Давай сюда… — Бросил картошку в воду. — Так… морковка… А где открывалка?

— Тебя просить, лучше самой все сделать… Отойди от плиты!

— Это, когда я уже все приготовил… Нет уж…