Другой

Арктур, бывший Гарри, по натуре был мягкосердечен и отходчив. Он терпел и в глубине души прощал Дурслей, иначе не смог бы терпеть их. Он терпел глупость и расхлябанность Рона, прощал ему все его предательства. Он терпел дурацкие шуточки и розыгрыши Фреда и Джорджа, искренне считая, что раз они его разыгрывают и подкалывают, то относятся к нему хорошо. Он и врагов своих простил бы, если бы ему позволили. Ожесточился он только после гибели Сириуса и только по отношению к Пожирателям.

Сейчас он не различал, где враги и где друзья, где доброхоты, а где злодеи. Были две стороны с противоположными интересами, каждая хотела для себя пользы и это автоматически означало вред для другой стороны. Ему всё время тыкали в Волдеморта и говорили, что вот это чудовище не постыдилось пойти и убить младенца. Но сами они были кто? Люди, которые забрали от трупа матери другого такого же младенца, использовали его как приманку для врага, сломали всю его жизнь, готовили в жертвенные агнцы – и не их заслуга, что он в который мордредов раз выжил. Напротив, по их замыслам он должен был погибнуть вместе с Волдемортом, а на его место должен был заступить настоящий Гарри Поттер.

И это было непростительно. Некоторые поступки сродни непростительным заклинаниям, они точно так же слишком гнусны, чтобы заслуживать прощения. Арктуру было нелегко осудить и приговорить Волдеморта, но бывшие друзья и наставники помогли ему. Сейчас он на себе удостоверился, что первый раз бывает самым трудным – осудить их оказалось гораздо легче.

Два дня Арктур безвылазно сидел дома, привыкал к новой жизни и новому облику, разбирался с хозяйственными делами. На третий день он прочитал в «Пророке» о неожиданном воскрешении Дамблдора и Поттеров, ставшем сенсацией года наравне с разгромом Волдеморта и его Пожирателей. Газета захлёбывалась рассуждениями о том, что это так вовремя и так символично, и что уж теперь-то в Британии всё пойдёт на лад. Арктур спросил себя, хочет ли он разоблачить бывших соратников и вернуть себе лавры победы над Волдемортом – и почти сразу же ответил, что спокойная жизнь дороже, но отплатить им по заслугам он не отказался бы.

Виноватые были налицо, но Арктур не представлял, что делать и с чего начать – и начал с того, что посоветовался с Кикимером. Двух предыдущих дней ему хватило, чтобы оценить по достоинству жизненный опыт шестисотлетнего существа, прежде никогда не проявлявшего себя в качестве наставника, пока Арктур был в личине Гарри Поттера. Арктур не был в претензии – по большому счёту, тогда он этого и не заслуживал.

Кикимер был против немедленной мести. Резко и категорически. Он напомнил, что хозяин просто обязан как можно скорее продолжить род. А уж когда род будет продолжен и желательно не однажды, тогда можно будет вплотную заняться и местью. Впрочем, Кикимер добавил, что если подвернётся удобный случай отомстить и ничем себя не подставить, нужно быть полным растяпой, чтобы этим не воспользоваться.

Арктур был в том самом цветущем возрасте, когда «детей ненавижу – но сам процесс…», поэтому идея продолжения рода как действие ему понравилась. Он припомнил свой небольшой опыт по этой части – сначала Чжоу Чанг, потом Джинни. С Чжоу у него не было приземлённых намерений, с ней у него случилось открытие, что девочки отличаются от мальчиков и что эта разница – существенна. С Чжоу у него ничего не сложилось из-за Седрика, из-за того, что он, тогда еще Гарри, в своём отношении к ней был невинным, а она искушённой – ничего плотского, всё оставалось в области чувств. Что до Джинни, если смотреть правде в глаза, он банально хотел её трахнуть. Яркая и вызывающе смелая, успевшая поменять двоих парней, Джинни выглядела доступной и охочей. Это притягивало.

Сейчас Арктур ни одну из них не выбрал бы в спутницы жизни. С зарождающимся цинизмом он взял себе на заметку, что даже если в каждой девушке найдётся нечто привлекательное, тем не менее одни девушки годятся для одних целей, а другие для других. Этот дом, этот старинный мрачный особняк уже начал влиять на него исподволь, и сюда требовалась другая хозяйка.

Но, как известно, под лежачий камень вода не течёт. Невозможно ни отомстить, ни найти себе спутницу жизни, не выходя из дома.