Другой

— Да? А вот я уверен в обратном, — он почему-то стал более обеспокоенным, — Пойми, у неё ведь есть семья… Ты не из тех, кто хочет видеть мучения, Голиаф, я знаю. Ты не такой парень, ты не убийца.

— Так и есть. Я не убивал её.

Следователь вскочил со стула, ударив по столу.

— Да мы и так знаем, что это был ты!! — проорал сорвавшийся юноша,

— Ты оставил свои отпечатки, свои следы! Ты облажался, Голиаф! По-крупному облажался!

— Я этого не делал.

Спокойный, даже не взволнованный тон сотворил со следователем что-то странное. В глазах блондина сверкнул страх, после чего он тут же замолчал, а затем молча встал и ушел.

Голиаф просидел в камере еще около часа, как вдргу дверь открылась и зашли двое уже знакомых ему полицейских. Борис Николаевич задумчиво смотрел на Абатурова, прислонив кулак к подбородку, пока тот, который ушел в страхе, теперь стоял с самодовольной улыбкой на лице:

— Ну что, Абатуров? Пришли наконец результаты тестов. Сейчас мы и узнаем кто ты такой на самом деле.