Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика

К. Г. Безуглый (Кокчетав): «Я много мог бы привести примеров, Аркадий Исаакович, того, как растаптывают личность, не желающую видеть в черном белое. У нас прав тот, кто имеет больше прав. Супруга позвала: «Иди быстрее, Райкин по репродуктору выступает!» Мы слушали, боясь пропустить ваше слово, а сосед смотрел в пол и, когда вы закончили, сказал: «Хорошо тебе, Райкин, из стены критиковать…» Встал и молча ушел. Извините, Аркадий Исаакович, может, и не следовало, но что думал, то и написал».

Михаил Иванович (Псков): «Жизнь моя не из легких, до 30 лет был фанатиком и боролся за правду, но вот уже десять лет, как мой раж угас. Потерял я веру, а ваши слова и поступки, Аркадий Исаакович, опять трогают до глубины души, не дают покоя. Почему же я к вам раньше не обратился! Я думал, что вы – замечательный артист, а вы – замечательный человек! Правда, вам, Аркадий Исаакович, конечно, легче, чем мне, – у вас мировое имя и вы пробираете сатирой, не затрагивая фамилий. А я простой железнодорожник-кочегар, и чуть кого трону из начальства… Посылаю целую тетрадь горьких фактов и прошу редакцию передать ее Народному Артисту Аркадию Райкину. Может, его взволнует эта моя скорбная рабочая тетрадь».

Е. Иванов (Владивосток): «Уважаемый Аркадий Исаакович, я ваше человеколюбие распознал давно и сразу. Еще на фронте в холодной землянке, когда радист дал мне наушник, я услышал ваш голос. С тех пор помню каждую встречу с вами, она согревает, дает заряд бодрости и веры в человека. Спасибо судьбе за то, что мне довелось быть вашим современником. Я болен, но у меня единственная просьба: берегите себя! Вы нужны людям на земле, а нам, советским, особенно. Ведь нам так худо…»

Как видим, во многих посланиях звучит неподдельная боль за то, что происходило тогда в стране. Брежнев и его команда действительно довели державу до опасного предела, когда разрыв между властью и народом достиг угрожающей отметки. Минуло всего-то два десятка лет с момента полета Юрия Гагарина в космос, когда миллионы советских людей еще хранили в своих сердцах надежду на то, что их строй самый лучший в мире и ему многое по плечу. Однако Брежнев, пришедший к власти через три года после этого полета, за последующие полтора десятка лет сумел, по сути, угробить эту мечту. Желание стабилизировать ситуацию и оттянуть время реформ как можно дальше сыграло злую шутку со страной: прожив 70-е в относительном покое, она затем погрузилась в водоворот таких реформ, которые поставили на ней крест. А ведь уйди Брежнев со своего поста во второй половине 70-х, когда его здоровье стало катастрофически убывать, и передай бразды правления в более молодые и крепкие руки, история страны могла бы пойти совершенно по иному сценарию – более благоприятному. Но драгоценное время было бездарно разбазарено. И брежневская номенклатура в огромной своей части превратилась в чудище, которому было глубоко наплевать на нужды и беды своего народа. Вот почему люди чаще жаловались в своих письмах не Брежневу или кому-то из его окружения, а артисту Аркадию Райкину – генсек и его престарелые соратники на рубеже 1981 года выглядели в глазах своих сограждан вконец больными людьми и беспомощными политиками.

Едва райкинский театр переехал в Москву и обзавелся репетиционной базой, как тут же началась работа над новым спектаклем. Причем это была целиком молодежная постановка, должная обеспечить будущему наследнику, Константину Райкину, платформу для наследования театром. Спектакль назывался «Лица», в нем главную роль играл Райкин-младший, а помогали ему молодые артисты театра, набранные им самим. То есть, уйдя из «Современника», где он проработал в качестве актера ровно 10 лет (1971–1981), Константин с ходу получил возможность заявить о себе в отцовском театре не только как актер, но и как худрук. Короче, молодым везде у нас дорога, тем более под отеческим крылом.

Заметим, что в «Лицах» Райкин-старший никакого участия принимать не должен был, что его откровенно… тяготило. Это выглядело странно, учитывая тематику спектакля (это было молодежное ревю, где все действо происходило на дискотеке) и плохое здоровье Райкина. Но он никак не мог смириться с тем, что в спектакле своего театра впервые окажется рядовым бессловесным статистом. Вот как об этом вспоминает автор спектакля – драматург Михаил Мишин: