Другой близнец

— Ой прости, — девушка виновато скорчила лицо и поспешила объясниться. — Ты, наверное, жутко устала, а тут я пришла. Просто я звонила тебе сегодня, когда мне сказали, что видели тебя на территории кампуса, но ты не отвечала, и я забеспокоилась.

— Ничего страшного. Побудь со мной немного, мне… — Мия умолкла на миг, — мне так плохо.

— Конечно, конечно, — поспешила заверить её подруга и дотронулась до её руки своей. — Хочешь, я останусь ночевать? К тебе ведь никого не подселили в этом году.

— Эм-м… — Мия сконфузилась и не без стыда оглядела беспорядок в комнате, особенно груду вещей и книг, что покоились на кровати, предназначенной «соседке».

Ей хотелось уединиться со своей скорбью, несмотря на то, что она ещё ощущала отголоски страха. Хотелось вдоволь покататься на карусели самобичевания и поплакать, когда Роуг уйдет. Но та была так добра, что пришла проведать её, и Мие было неудобно отказывать.

— У меня нет запасного спального комплекта, — соврала она, надеясь, что Роуг не станет настаивать.

— Ой, это ерунда, — отмахнулась та, слегка улыбнувшись. — Попрошу у кого-нибудь из девчонок, я ведь практически всех тут знаю.

Мия подавила тяжелый вздох и кивнула, слегка улыбнувшись. Что ж, придется отложить свои слёзы и угрызения совести на потом.

***

Они не долго разговаривали: Роуг старалась не мучить её расспросами и избегала темы похорон, рассказывая о том, что Мия пропустила за время своего отсутствия на лекциях, и пообещала завтра же отдать ей все записи и даже предложила сама их отксерить, но Мия отказалась. Нельзя пользоваться человеческой добротой свыше меры, а Роуг оказалась такой заботливой, что заставляло задуматься, сделала бы Мия то же самое для неё или для кого-либо еще, если бы подобное случилось с ней или с кем-либо из знакомых студентов? Лежа в темной комнате и слушая посапывание девушки, Мия поняла, как всё это время с момента переезда в Атланту была сосредоточена только на Рике, не замечая вокруг ничего. У неё даже друзей, как таковых, не было, а она ведь учится уже на третьем курсе. Она ни разу не пошла ни на одну студенческую вечеринку, не искала возможностей ни с кем сблизиться.

«Почему?» — спросила она себя.

«Из-за Рика», — сама же и ответила себе Мия.

Ей никто не был нужен, кроме него. Она хотела быть только с ним, каждую минуту. Но он ушел, и сейчас она крайне остро ощутила своё одиночество, совсем как тогда, когда узнала о смерти мамы. Да, конечно, у неё есть Бен и приемная мать. Но Бен — солдат и скоро вернется обратно на службу, а Эйлин живет в Мэдисоне, так далеко…

Мия с горечью осознала, что теперь будет намного тяжелее, чем после смерти мамы. Ведь тогда судьба послала ей Хадсонов, принявших её как родную. Они старались облегчить её скорбь и дать ей всё самое лучшее, чтобы она ни секунды не чувствовала себя обделенной в чем-то. Особенно Бен. Но не теперь. Боба не стало, Бен служит за океаном, а Эйлин в другом штате, и никто не поможет теперь пережить невосполнимую утрату. Она осталась одна в городе, хранящем столько воспоминаний, и ей одной теперь нести бремя скорби. И не сможет она в момент отчаяния прильнуть к крепкой груди любимого, потому что его нет на свете. Он больше никогда не разбудит среди ночи, спасая от кошмаров, и не прижмет к груди. Отныне она сама должна будет бороться с ними и с теми, которые еще придут, подпитанные болью её утраты.

О, Рик! Ну почему она не ночевала в тот день с ним? Почему именно его машина оказалась на том злополучном перекрестке? И почему тот чертов водитель грузовика проехал на красный? Кто ему дал права? Почему он вообще появился на свет и отнял у неё Рика? Мия уткнулась в подушку и разрыдалась, а когда её силы иссякли, её сморил тяжелый, удушающий сон.

***

Вновь этот запах дорогой кожи и хвои. Он находился на пассажирском сиденье какого-то автомобиля, приборная доска которого оказалась смутно знакомой, где-то он уже её видел. Автомобиль плавно двигался в темноте, и Бен тут же повернул голову в сторону водителя. Им оказался Рик.

— Здравствуй, брат, — он посмотрел на него, улыбаясь.

— Рик.

Хотелось броситься на него и сжать в объятьях, но вместо этого Бен схватил его за предплечье, чтобы убедиться, что это и вправду он.

— О, Господи, Рик, — его сердце прыгало от радости. — Как? Как ты? Что произошло?

— Ох, Бенни, — он мельком бросил на него сочувствующий взгляд, — ты же знаешь, что я мертв.

«Мертв. Мертв. Мертв», — отдалось эхом в мозгу.

Память воскресила смутные, словно в тумане образы опускания гроба в землю и плачущую на его груди Мию.

— Ты ведь позаботишься о ней, — звучало как утверждение, нежели вопрос, от которого каждая клеточка в теле Бена напряглась, а его бросило в жар.

«Он знает», — понял он. — «Всегда знал».

— Конечно, знал, — произнес Рик, словно читая его мысли.