Другой день, другая ночь

Ей и так страшно, а тут еще брат со своими шуточками, думает Карен по дороге. До школы недалеко, Молли частенько ходила туда с Карен забирать Люка. И проводить три дня в неделю с няней, пока Карен на работе, она тоже привыкла. Но теперь девочка покидает безопасный мир и вот-вот окунется в неизвестность: просторные, заполненные учениками классы, уроки, обеды, линейки… Во время для игр можно запросто упасть и разбить об асфальт коленки или, того хуже, столкнуться с каким-нибудь драчуном и задирой, не говоря уже о бесконечных учебных пожарных тревогах – в детские годы Карен такого не было.

У школьных ворот сердце Карен учащенно стучит, ладони покрываются липким потом. Еще неизвестно, кто больше переживает – дочка или мама. У дальнего края площадки, окруженная детьми, стоит мисс Бакли, классная руководительница Молли. Рядом всхлипывает мальчишка; мать целует его на прощание, он в отчаянии крепко цепляется за ее рукав. Другой ребенок, с улыбкой крикнув «Пока, мам», пытается убежать; размазанная тушь и красные пятна на щеках его матери говорят о том, что для нее испытание оказалось труднее, чем для сына.

– Здравствуйте, – приветствует учительница и опускается на корточки. – Ты Молли, верно?

Ошеломленная Молли не в состоянии вымолвить и слова и чуть заметно кивает головой.

Нужно уходить, говорит сама себе Карен. Сюсюканье лишь продлевает мучения.

– Люк, поможешь мисс Бакли присмотреть за сестрой, ладно?

– Ладно, – откликается он гораздо менее презрительно, ведь теперь на него возложили ответственность.

– Молли, в обед я за тобой приду, – взяв себя в руки, произносит Карен. – Удачи, милая.

Она наклоняется, обнимает дочь и чувствует напряжение: девочка изо всех сил старается быть взрослой.

У Карен сжимается сердце. По пути к выходу она замечает на себе понимающий взгляд женщины с красными пятнами на щеках.

Пять минут спустя Карен уже дома. Живут они в самом конце улицы, где почти все строения относятся к викторианской эпохе. Фасад из красного кирпича не гармонирует с выкрашенной в белый цвет террасой, однако этот особняк 1930-х годов постройки, имеющий общую стену с соседним домом, – все, что они с мужем могли позволить себе приобрести десять лет назад.

За прожитые здесь после рождения детей годы дом не стал лучше, отмечает она и едва не спотыкается у порога о резиновый сапожок. Карен поднимает его, ставит рядом с собратом, идет в кухню и включает чайник. Пока закипает вода, она обводит жилище задумчивым взглядом. Стены усеяны отпечатками маленьких пальчиков и брызгами. Каждую комнату не мешало бы отделать заново, а значит, все останется по-прежнему, поскольку эта задача ей не по силам.

В патио за окном большая часть горшков пустует, из некоторых торчат побитые морозом растения. Края дорожек давно поросли сорняками.

Вода бурлит, затем раздается щелчок. Карен наливает себе чаю и опирается спиной о стойку. Чайник умолк, в доме повисла абсолютная тишина – будто кто-то пришел и подчеркнул ее красными чернилами.

Интересно, другие мамаши чувствуют себя так же одиноко? Первый день всегда очень тяжелый, думает Карен. А Молли такая маленькая и беззащитная, совсем крошка…

И вдруг, как мчащийся на бешеной скорости грузовик, ее потрясает мысль.

Начало школьной жизни – такой важный этап, думает она. А Саймона с нами нет…

* * *

Всего в нескольких кварталах от дома Карен у эркера в спальне стоит Эбби. Снаружи окно обрамляет зеленая листва, что придает ему солидности и делает похожим на выставочный экспонат. За ветвями тиса и изрезанными шипастыми листьями падуба проглядывает Престон-серкус.

Мне будет этого не хватать, думает она.

Треугольные крыши коттеджей железнодорожников выстроились в ряд подобно воинам, – некоторые старые, заросшие лишайником, другие недавно подновленные, сверкающие серебром после внезапного ливня. Самые обветшалые – несомненно, жилища студентов; в остальных скорее всего живут семьи с детьми – те, кого привлекает близость к парку. Отсюда викторианские террасы пастельных цветов убывающими рядами взбираются на холм, будто компоновку города продумывал учитель изобразительного искусства, желающий развить в своих учениках способность передавать перспективу. За ними стоят серые бетонные блоки жилого комплекса «Уайтхок», и совсем вдалеке – мягкий изгиб Южной Гряды, вспаханные и готовые к посадкам поля на меловых возвышенностях.

Эбби вздыхает.

– Ох, Гленн, – бормочет она. – Что же с нами стало, со мной и с тобой?