другой мир. Книга третья

Увернуться возможности не было и удар сбил меня с ног, отшвырнув к стене.

— Вот ссуукаа… — прохрипел я скребя когтями обеих рук деревянный пол и пытаясь пересилить боль в груди, после чего все же сумел подняться на ноги. Кажется, несмотря на превратившуюся в лохмотья майку я ещё легко отделался — кожа на груди опалена, но рваных ран не заметно, кишки из брюха не вываливаются и руки-ноги были на месте. Правда собственный голос слышался глухо, будто через вату, грудь жгло ледяным огнём и перед глазами крутились странные цветовые пятна, словно тьма вокруг расцвела красками. Но затем в одном из крутящихся впереди ярких пятен проступили знакомые черты сражающейся нэки.

Руби и режь, круши и бей — так можно было охарактеризовать безумный стиль Химари, кружившей вокруг противника вихрем когтей и бритвенной остроты стали. Тварь же оставаясь внешне по-прежнему безоружной, отвечала энергоударами и окутывалась дымкой, похоже снижавшей урон от клинка мечницы.

«Держись подруга!» — прозвучал в голове крик двойника и выхватив из-за ремня оставшийся из оружия молоток, мы вновь бросились в бой.

Раз с дистанции его не взять, будем бить в упор! — озвучил я Амакаве единственный план впившись взглядом во врага, которого мы должны были уничтожить чего бы это не стоило, а затем мы оказались перед тварью и настал момент истины. Ободренная нашим присутствием Химари вновь попыталась достать гада мечом, потусторонний в ответ замахнулся бревноподобной лапой, намереваясь ударить энерговолной нас обоих.

— Хреентебее — прорычал я, пытаясь в прыжке выскочить из зоны поражения и тут неожиданно взвился в воздух, поднявшись над гадом, чем заставил потустороннего полуобернуться, задрав голову.

«Крылья сработали!» — успела мелькнуть в голове удивленно-восторженная мысль двойника, когда мы спикировали твари на плечи и наша когтистая рука пошла вниз, перечёркивая ударом молоточного «клюва» кровавой прорехой морду твари, выбивая ей левый глаз и по инерции разрывая упругую как покрышка плоть левого плеча. Хлынула кровь, рев аякаси оглушительно ударил по ушам, монстр пытался достать меня правой рукой, но Химари встретила её клинком, ухитрившись укоротить конечность врага по локоть. Что дало мне возможность обрушить новые удары молотка на череп мозгоёба.

Взревев, «минотавр» ещё активнее закружился на месте, пытаясь меня скинуть, во время очередного замаха липкая от крови фибергласовая рукоять молотка вырвалась из моих пальцев, в результате чего я вынужден был пустить в дело отросшие когти, ткнув рукой прямо в ещё не затянувшуюся рану на плече врага.

Чужая плоть сопротивлялась, словно норовя отторгнуть меня, но несмотря на это я сумел погрузиться рукой в рану глубже, и нащупав бешено пульсирующий ком плоти, попытался стиснуть его когтистыми пальцами.

«Нет!» — грохнул в голове ментальный вопль, принадлежащий явно не Амакаве и время словно замедлило свой бег — «Подожди!»

Просишь пощады? А ведь та молодая овца, наверное, тоже просила не убивать — напомнил я врагу, пытаясь вернуть контроль над своими руками — Но разве ты её послушал?

«Нашёл о ком вспоминать!» — словно бы с негодованием мысленно отозвался аякаси — «Ты же сам не почувствовал никакого сожаления при виде её смерти, да и скольких таких в прежней жизни ты убил?

Что-то не припомню — мысленно отозвался я и потусторонний поспешил напомнить, спроецировав перед моими глазами череду искаженных болью и ненавистью лиц, при виде некоторых из них во мне разгорелась желание нашпиговать их свинцом ещё раз или же увидеть намотанными на траки БМПэхи.

«Ты переполнен ненавистью и не считаешь их за людей, хотя согласно воспоминаниям ты жил с ними в одной стране. Вот и я не считаю нужным жалеть созданий, издавна бывших нам кормом. Впрочем, тебе и самому в данном случае есть что вспомнить» — промолвил потусторонний и передо мною возникло видение заметаемого снегом деревенского двора, по которому я вместе с камрадом Владом с натугой тащили связанного колодезной цепью пленника с мешком на голове к лесу. Картина была столь натуралистичной что я даже будто бы услыхал приглушенные ветром слова песенки, напеваемой в тот момент в последствии погибшим сослуживцем:

… Обезьяна — негритос демократию нам нёс, браво в небе он летал, нас бомбил, спать не давал. Но однажды долетался, на зенитчиков нарвался, наёбнулся негр в леса, заплутался он мальца, быть ему теперь телком, самоходным тушняком…

Имидж ничто, голод — всё. Не дай себе зачахнуть — процитировал я древний рекламный слоган, ожидая повторения прикола про «большого черного кабана» но тут гад прервал «кино».

«Так почему ты винишь меня за то что делал сам, получив в итоге расплату?» — прошипела тварь и перед моими глазами возникло видение заснеженного оврага, на дне которого пяток не то волков, не то одичавших собак с рычанием бесились в снегу, терзая клыками уже порядком объеденный труп и чей он был — догадаться было нетрудно.