Другой мир. Книга третья

- Дуняю что это возможно - мяукнув, подтвердила мечница - Ведь даже ня могу ощущать слабые толчки или отголоски землетрясения, хотя и не могу знять о нём заранее. А некоторые духи и сами способны масштабно вредить, вспомни Мидзучи, что могла контролировать воду...

"Неужели Сидзюка была способна устроить наводнение? Нет, даже думать о таком не хочется" - мелькнула в голове мысль светлого двойника и я был полностью с ним согласен.

- Я как-то слышала историю о демонице, в прошлом насылавшей болезни на людские селения в Европе... - начала было Лизлетт но увидев как в комнату вошла запахнувшаяся в полотенце чернокнижница, замолчала.

- Ступай на кухню, слуга - велела Куэс Масаки и парень молча подчинился, стремительно юркнув в коридор - Поздновато уже для страшных историй, учитывая рассвет нового дня за окном.

- Мы просто прикидывали что могут устроить Тама и Шутен, к чему нам готовиться.

- В одном могу тебя заверить, Ютик, Моровую Деву они в Японию точно не призовут. Ведь это о ней цукумогами рассказывала?

- Да Госпожа! - подтвердила Лизлетт.

- Раз уж тебе тоже известно об этой самой Морёной Деве, может и нас...Просветишь? - попросил я Куэс желая подремать под позитивную сказочку и ведьма начала свой рассказ:

- Не так уж и много известно об этом зловещем создании. Согласно мифологии народов Восточной Европы, оно может являться людям в облике очень высокой женщины в белых одеждах и с длинными, распущенными волосами. В названии этого злого существа слышится корень "мор", обозначающий смерть и болезни. Показываясь в селениях, это потустороннее создание обходит дома, просовывает руку в окна или двери и машет платком, навевая на жителей смертельную заразу...

- Прямо оружие массового поражения какое-то... - пробормотал я, засыпая под убаюкивающий голос чернокнижницы.

Отблески пламени догорающих в печи дров всё слабее играли на шелушившихся отваливающейся штукатуркой кирпичных стенах старой деревенской избы, сдавая позиции сгущающейся тьме зимней ночи. Вместе с холодом которой в еле освещаемую единственной свечой комнату совсем скоро может войти смерть. Точнее, согласно предсмертному бормотанию покрывшемуся язвами и угасавшего на глазах старого селянина - дотянуться длинной, белой, сжимающей грязный платок рукой прямо через слегка приоткрытую форточку незанавешенного на ночь окошка. Если это произойдёт, к восходу солнца в хате может остаться лишь мой окоченевший труп, однако подобный расклад меня не устраивал и хотелось несколько иного исхода. Поэтому я и занял позицию у окна, прижавшись к стене под старыми, потемневшими от времени иконами и упаковавшись в ОЗК, медленно жуя дольки усохшего чеснока, осторожно и неторопливо водил бруском точильного камня вдоль кромки лезвия ножа "MORA 2000 K J ERiKSSON". Но выполненный из шведской стали охотничий ножик не был моим единственным оружием, неподалёку лежали подточенные напильником мясницкий топор с вилами. Как говорится - на все случаи жизни, точнее, на все случаи смерти...хе-хе. Была у меня мысль ещё и обнаруженную в одном из сараев бензопилу "Дружбу" приготовить, но сей увесистый агрегат с первой попытки ещё ни разу у меня не заводился, а когда эта тварь свою лапу в окошко просунет, придётся действовать очень быстро и рассчитывать на то что под рукой. Ну да ладно, теперь уж поздно что либо менять - подумал я откладывая точильный камень и потянувшись, коснулся перчаткой уложенного над головой рядом с иконой Николая Угодника топорища. Блин, это мне кажется или в доме словно бы холоднее стало, будто дверь в сени отворилась? Но двери надёжно заперты, неужто и правда смерть с косой, точнее с платком к хате приближается? От этой мысли мне стало ещё холоднее и словно подтверждая предположение о близости потустороннего создания, мой выдох сорвался с клапана противогазной маски маленьким белым облачком, а крохотный язычок огня свечи словно бы испуганно затрепетал.

Твою ж мать... - с очередным облачком пара беззвучно выдохнул я, узрев сквозь стекла противогаза медленно потянувшуюся из приоткрытой форточки тонкую, по змеиному гибкую снежно-белую руку, чьи пальцы действительно сжимали бурую тряпку, похожую на пропитавшийся кровью платок. Но разглядывать подробности времени не было, пройдя подоконник, всё удлиняющаяся конечность влезая в избу дотянулась до установленного на спинках двух придвинутых к окну стульев полутораметрового обрезка дубовой балки, чем я и воспользовался, со всей силы вонзив в ладонь Моры одноименный нож, прибивая её плоть к импровизированной деревянной плахе. Ответом был оглушительный визг за окном, напоминающий включившуюся "циркулярку" пилорамы и жуткий холод, от которого, несмотря на защиту прорезиненной перчатки, мгновенно онемела нанёсшая удар рука. Пригвождённая сталью конечность твари конвульсивно дернулась, подбросив вслед за собой кусок балки, но на неё с полочки иконостаса под аккомпанемент уже моего ответного матерного шипения стремительно опускалось тяжёлое лезвие ухваченного левой рукой старого мясницкого топора...