Другой Мир (СИ)

-Что ж, посмотрим. Ведь ни одна из твоих замечательных черт характера не поможет тебе сейчас. У всего есть предел и вопрос лишь в том: когда ты достигнешь своего. А ты его обязательно достигнешь. Ведь даже для тебя это будет весьма болезненное испытание. Вероятнее всего тебе придется вынести невероятные муки. Тебе придется переделать себя, заставить свою гордость смериться, принять меня душой... Но в конечном итоге ты все равно мне подчинишься.

-Слишком многого захотел! - откликнулся Джулиан.

В комнату неслышно вошел слуга, одетый во все серое: плотные штаны, колет, лицо скрывала маска с прорезями для глаз. Он, молча, прошел мимо Каина, неся большую бронзовую жаровню полную чернеющих углей. На углях лежали два железных прута. Установив жаровню напротив Джулиана и повернувшись к нему спиной, он принялся разжигать огонь.

Сердце Джулиана подпрыгнуло в груди. Значит тот момент, которого он страшился, наконец, настал.

Каин, довольно улыбнувшись, отошел в сторону, и, устроившись поудобнее, откинувшись на спинку дивана, принялся сверлить Джулиана взглядом.

Несколько минут слуга в сером возился в углями; дым тонкой струйкой поднимался к потолку, искры весело вспыхнув, прекращались в языки потрескивающего пламени. Угли сверкали и переливались, точно россыпь драгоценных каменьев. Вскоре и от самих прутов тоже стало исходить слабое не яркое красноватое свечение.

А Джулиан все наблюдал за этим зрелищем не в силах оторваться…

-Ну что, братишка, могу я рассчитывать на твое добровольное сотрудничество или же это сделают пытки? – усмехнулся Каин.

Джулиан молчал. Он смотрел на спину, замершего на месте человека, с безразличием на лице, помешивающего одним из прутов багровые угли.

-Молчишь? Прекрасно. Как тебе будет угодно…

Слуга резким движением выхватил из жаровни раскаленный до бела прут. Мерцающие искры так и сыпались во все стороны. Конец железки ярко светился, но вскоре это свечение сменилось более тусклым, оранжевым светом. Слуга медленно направился к нему.

Джулиан напрягся и вновь попытался вырваться. Но оковы не поддались.

-Что ж, вот сейчас мы и проверим, из какого материала ты сделан. И так ли ты мужественен и храбр, каким всегда стремишься быть – ответил Каин – Прошу вас…

Ему не чего было зажать зубами, чтобы сдержать рвущиеся наружу пронзительные крики переполненные болью. Он кричал так громко и так сильно. Боль переполняла каждую клеточку его тела, каждый сантиметр его кожи. Он забился, но вырваться и прекратить эту пытку был не в силах. Прикосновение каленого железа несло за собой острую, ослепляющую боль. Слезы катились по его щекам. А комната плясала перед глазами в бешеном танце, попадая в такт с его криками, разрывающими эту безумную реальность. И кошмар этот как ему показалось, длился дольше, чем вечность. А затем всепоглощающая тьма окутала его со всех сторон, опустив на него свой черный непроницаемый плащ.

***

Едва он приходил в себя, как все начиналось сначала…

Сначала были слова, когда речи, наполненные страстью и непоколебимой верой в произносимое, а потом раскаленное железо вновь опускалось на заранее залеченную кожу. И это превратилось в их личную, маленькую, традицию, прелюдию перед едва ли выносимой болью. И каждый из них где-то глубоко в душе знал, что нарушить этот ритуал – совершить что-то не правильное, нарушить последовательность всего действа…

-Жизнь - это перемены, это изменения, но благодаря нашему дорогому Покровителю, наша страна, наше королевство пребывает в каком-то полусне, какой-то дремоте и никак не в состоянии стряхнуть с себя эти оковы, не может сдвинуться с места, не в состоянии, ни двигаться вперед, ни вернуться к самому началу. Благодаря Алану Ария оказалась совершенно не способна к переменам, не подготовлена к изменениям. Он подчинил вас всех и наживается за счет вас, не давая ничего взамен. И мало что меняется под его покровительством, кроме имен правителей и вождей, спокойно и беззаботно восседающих на своих тронах. Но в целом все остается точно таким же, как и было установлено Аланом из покон веков. Но он всего лишь трус, помешанный на старом образе жизни, на незыблемых традициях, старом образе мышления и непоколебимо готовый защищать свои, ни чего не стоящие идеалы до последней капли крови. И эти его устои - это та же тирания, мягкая, но тирания! Ведь он не дает ни вам, ни Арии развиваться, смотреть вперед, измениться, воскреснув из праха.

Но, в конечном счете, именно я окажусь победителем и буду совершенно прав, поступая так, как считаю нужным, одержав над ним победу! Ведь, что бы обо мне не думали, что бы ни говорили за спиной, или даже в лицо, но я искренне обеспокоен тем, во что превратилась сейчас Ария, и ничуть не сомневаюсь, что лишь с исчезновением старых законов мы действительно сможем расцвести и развиваться, как самостоятельное королевство!

На мгновение вспышка боли ослепила Джулиана, лишив способности говорить, но он все же, взяв себя в руки, презрительно прошипел ему в лицо: