Другой мужчина (СИ)

Далеко не с таким уверенным видом Настя разговаривала с Деймосом. Она знала — какие бы решения он не принимал, перед ней он не устоит. Тихо, печально она упрашивала встретиться хоть один раз — просто поговорить. Неужели после всего, что между ними было, она не заслужила хотя бы просто объяснений?

Конечно, он не устоял.

— Приходи ко мне сегодня вечером. Я накормлю тебя ужином. Это у тебя рабочий кабинет — спальня, у меня — кухня. Не бойся, я ни на что не рассчитываю. Просто поговорим.

12 декабря

Конечно, он пришёл. Вечером, немного раньше условленного времени.

— Проходи, садись, — она была очень печальна. Указала на два кресла по обе стороны стола.

Деймос обошёл стол и, опираясь на подлокотники начал опускаться на одно из них. Настя присела напротив.

Он даже не понял сначала в чём дело, когда запястья обхватили гибкие и прочные браслеты. Они стянули руки так, что Деймос буквально упал в кресло.

Посмотрел озадаченно:

— Насть?

Она больше не выглядела печально, наоборот — очень довольно. Улыбалась.

— Как я уже сказала — мой рабочий кабинет — кухня. Я очень способная ученица, Дей-мос!

— Насть, прекрати. Это решение было обдуманным и верным…

— Это ты прекрати.

Она встала, обошла вокруг стола.

— Хватит, я понял, отпусти. Это ни к чем хорошему не приведёт.

— А ты сам отпустил, когда я просила?

Настя совсем рядом. Никаких здравых размышлений не получается.

— А если бы я выбрал другое кресло?

— Там тоже есть крепления, — невозмутимо ответила она. — Главное — не трогать подлокотники.

— То есть если бы я не опирался на подлокотники…

— Ты всегда, когда садишься, опираешься на подлокотники.

Очень довольная и гордая собой. Чего она добивается? Всегда была такой умной, серьёзной, рассудительной. Деймос думал, она поймёт со временем. Должна понять. Ведь так и правда лучше для неё.

Два пальчика скользнули немного вниз вдоль застёжки тёмно-красной свободной блузы. Края разошлись — недостаточно, чтобы увидеть, но Деймос мгновенно представил, какое на ней бельё.

Прикрыл глаза, чтобы отвлечься — но так ещё хуже. Сочетание её запаха, шелеста одежды и его собственного воображения.

Склонилась к нему так близко, что тепло дыхания добавило накала.

— Настя, не надо.

Получилось как-то… слабо.

— Почему ты больше не командуешь?

Лукавая улыбка — и такая уверенная. Почему? Да потому, что хочется упасть на колени и умолять о пощаде. Но — ремни вцепились в запястья, а его мучительница наслаждается своей ролью.

— Ты всегда строил хитрые планы, а? Сделай что-нибудь сейчас.

Тёмный локон, словно в замедленной съёмке, скользит по шёлку блузы, срывается с плеча и с размаху оглаживает его щёку.

Жестоко раздирая нервы.

Деймос молчит, не в состоянии выдать что-либо членораздельное.

— Ты сделал из меня вещь, покорную рабыню. И выкинул на помойку, как наигрался.

Всё тем же тоном — игривым, нежным. Он знает, что должен возразить — но может лишь облизывать пересохшие губы.

— Сразу забыл? Выкинул из головы?

— Всё не так.

Её лицо ещё ближе. Зубками прикусывает его нижнюю губу:

— Врёшь.

Больно.

Боль совсем не отрезвляет. Как бы не наоборот.

— Те девки, которых ты таскал в постель — Ты подумал обо мне хоть мельком? Как это выглядит?

Судорожный выдох:

— Нет, нет…

— Первая попала к тебе в постель через какие-то несколько дней.

Укус больнее. Нет, Настя, боль — это не наказание. Это предложение…

— Я с ней не спал…

— А вторая? У вас схожие вкусы.

— Тоже нет.

— А журналистка?

— От Эланы хрен отобьёшься…

— Ах да! Попробовал на себе свои наручники и ленты? И… — она шепнула на ухо —…другие игрушки?

Волосы огладили его щёку, тепло дыхания обдало настоящим жаром.

— В нашей постели никого не было, Настя…

Её имя вырвалось полушёпотом.

Её глаза, полные страсти и гнева.

— Врёшь.

— Правда.

— Значит, ты побывал в чужой постели? Как быстро прошла твоя любовь? Просто проснулся утром и понял?

— Моя любовь не проходила, — получилось почти умоляюще. Как, оказывается, мучительна эта беспомощность! — Твоя прошла. Вернее, твоя любовь где-то в прошлом. Ты любишь другого человека. Я для тебя был и остался врагом. Я должен был дать тебе понять, что ты свободна. Что можешь жить без оглядки на наш брак.

— Продолжаешь решать всё за меня?

На мгновение отстранилась — и уселась к нему на колени вполоборота.

— Давай, попробуй ещё покомандовать.

— Скажи, что это не так, — уже другая боль. Идёт изнутри. Самая сильная, которую она может причинить. — Скажи, что любишь меня больше, чем его.

— Я люблю тебя больше, чем его, — легко, без колебаний.

— Настя, это просто секс.

— Нет, ещё твой личный шарм.

— Ты выбрала его.

— Ты отвратителен. У меня действительно извращённые вкусы. Я не выбирала его. Передо мной вообще не стоял подобный выбор.

— Ты хотела сдать меня полиции. За него.

— За убийство. Я думала, что ты убил его. Дело не в выборе. И не в чувствах. Просто я не могла оставаться с его убийцей. Как бы ни было больно. Любовь там или не любовь — мой покойный муж заслужил уважения.

— А мне бы ты простила преступление? — слова сорвались сами. Нельзя было такое спрашивать. Какого ответа он ждал?

Мягкий смех. Он сейчас сойдёт с ума.

— Деймос, я простила тебе преступление.