Я мало что видела, когда писала, слёзы запеленали все глаза, и пара капель попало на бумагу. Руки до сих пор дрожат. Быстро захожу в гардеробную и, вытащив из сумки, с которой я собралась уехать в первый раз, платье сестры, переодеваюсь в него. Мне нужно сделать ещё кое-что, может быть это уже слишком, но я должна подарить ему последнюю песню и что как ни песня будоражит воспоминания? Ведь есть разные песни, песни под, которые хочется танцевать, песни, которым хочется подпевать, но лучшие песни это те, которые возвращают тебе все воспоминания и снова разбивают твоё сердце. Выбегаю из комнаты и сталкиваюсь с Аливией, она поражена моим видом, моими заплаканными глазами, трясущимися руками.
— Что с тобой? — Обеспокоенно спросила она.
— Мне нужна камера, — сказала я, пытаясь стереть слёзы, которые не кончаются. Как же я рада, что Даффи совсем немного накрасила мне глаза. — Прошу не задавайте вопросов, мне просто нужна камера. — Она немного теряется, но, всё же взяв себя в руки, говорит:
— Жди здесь, я сейчас её тебе принесу.
Пока она ходит за камерой, я вновь захожу в комнату и ищу нужные мне ноты в куче других. Когда я, наконец, их нахожу, в комнату заходит Аливия и вручает мне маленькую камеру.
— Почему твои родители вдруг уехали? — Я тут же посмотрела на неё. Неужели они меня всё-таки послушали?
— Вы скоро сами всё узнаете. Вы можете позвать одного пианиста в свободный зал на этаже? — Сказала я и, заметив, как она кивнула, вышла из комнаты.
Зайдя в свободный зал на втором этаже, я устанавливаю камеру на подоконнике и как раз во время зашёл пианист.
— Мисс, — произнёс он, но я не дала ему говорить дальше. Я подала ему ноты и он, встав за рояль, ждёт моего сигнала. Я становлюсь напротив камеры и сажусь на пол, даю ему сигнал и почти сразу начинаю петь.