Другой Петербург

Александр Иванович был некрасив, но остроумен. Как-то прогуливался по Летнему саду с племянницей, девушкой редкой красоты. Встретился ему случайный знакомый, полюбопытствовавший: «Скажи, граф, как получилось, что ты никогда красавцем не был, а дочь у тебя такая прелесть?» «А ты попробуй-ка женись, — ответил Соллогуб, — может, у тебя будут очень умные дети».

Все свое громадное состояние граф Александр Иванович промотал в беспрестанных увеселениях и путешествиях в Европу. Владимир был у него вторым сыном (первый, Лев, на год старше), вскоре после его рождения Соллогубы укатили в Париж, где малые детки играли в Тюильрийском саду, отправляясь гулять из фешенебельного отеля на улице Мира, весь бельэтаж которого был снят Александром Ивановичем. Это сразу после возвращения на французский престол Бурбонов. Приходилось жить в Париже, поскольку великолепная усадьба в Москве, только перед 1812 годом отделанная Александром Ивановичем как игрушечка (он вообще «умел устраивать изящно и уютно свои местопребывания»), погибла в знаменитом пожаре.

Постепенно все дома и усадьбы оказались распроданы, граф стал пиетистом и филантропом, проводившим утренние часы в чтении Священного писания. Как, скажем, Андрей Муравьев или Николай Гоголь. Что скрывать, граф Александр Иванович хорошо был известен в «голубом» Петербурге. Женитьба, детишки, это, скорее, типично для наших героев, среди которых холостяков едва ли не меньше, чем среди «натуралов». А во времена Соллогуба надо учесть еще, что, как меланхолично заметил граф Владимир Александрович, редкий сын точно знал, кто его отец… Любопытно, что и Лев Александрович, учившийся в школе гвардейских подпрапорщиков и друживший с Дантесом, проявлял те же наклонности; да и сын писателя, Александр, составлял компанию в «Медведе» с Апухтиным.

Дом на набережной был продан графом Александром Ивановичем кузену, Кириллу Александровичу Нарышкину. Так что в этих стенах взрастал и прелестник Сергей Кириллович, о похождениях которого вспоминалось в 9-й главе.

Миллионная, д. 19 — флигель Ново-Михайловского дворца, главным фасадом выходящего на набережную (1857–1861, арх. А. И. Штакеншнейдер). Последним владельцем дворца был внук Николая I, великий князь Николай Михайлович. В молодости он, подобно тезке своему Пржевальскому, путешествовал на Дальний Восток, собирал на Тибете бабочек. Интересы его разнообразны: писал он об энтомологии, об утиной охоте, но более всего — о придворной жизни времени Александра I. «Бумби», как его называли в семье Романовых, имел репутацию человека широко образованного, но вольнодумца. Был он тесно связан с масонскими ложами. Грузный толстяк в пенсне, чужд был романовской фрунтомании, но считался шефом Кавалергардского полка.

Всю жизнь Николай Михайлович оставался холостяком. Уверяли, будто смолоду он был влюблен в свою кузину, принцессу Викторию Баденскую, а по законам православия брак между столь близкими родственниками не допускался.

Есть иное, более удовлетворительное объяснение бегству великого князя от дам. Хотя никакого скандального афиширования склонности к сильному полу он не допускал, в отличие от кузена своего, великого князя Сергия Александровича. Присущ был ему либерализм, склонность к фрондированию, не прочь он был выглядеть «российским принцем Эгалите» (подобно французу Филиппу Орлеанскому, сходно с ним кончившему). Некоторая заносчивость, а отчасти самодурство присущи были ему не менее, чем князю Сергию (тоже черты, в сущности, типические).

Дожил он до революции и, непонятно, на что надеясь, не принял никаких мер для своей безопасности. И не он один. Летом 1918 года всех остававшихся в Петрограде Романовых (что б им, казалось, год назад в Крым без оглядки!) арестовали и в январе следующего года расстреляли во дворе Петропавловки. Большевики глумились, что шестидесятилетний Николай Михайлович до последней минуты не расставался с любимым персидским котом — смешно это, видно, им показалось, выродкам…

На другой стороне Миллионной — дом 26, украшенный по фасаду колоннадой с коринфскими капителями. Построен он в начале XIX века Луиджи Руска на месте здания, в котором во времена Екатерины помещался Пажеский корпус… Вообразить юного пажа в ту счастливую эпоху, когда каждый розовощекий красавчик не только мечтал, но имел реальный шанс удостоиться великих милостей… сколько внимания следовало уделять прическе, пудре, румянам… как высоко ценились грация, ловкость, статность и пригожесть… Но довольно. Старый амосовский дом, где томились в пылких мечтах пажи, обязанностью которых было заступать на регулярные дежурства во дворце, снесли. Пажей перевели в Воронцовский дворец на Садовой. Дом на Миллионной принадлежал придворному хирургу Эбелингу, а потом придворному же хирургу Арендту. В конце века он находился в ведении конторы великого князя Владимира Александровича, квартиры сдавались внаем. Алексей Николаевич Апухтин скончался в этом доме 17 июля 1893 года…