Другой Петербург

Князь позабавился и умер, а лермонтоведов в начале 1930-х годов ждала великая радость: в архиве князя Павла Вяземского открылось целое собрание сочинений Омер де Гель: ее письма, статьи, очерки политического и экономического характера. Как было не издать такую находку! Она и появилась в свет под названием «Письма и записки Омер де Гель», на полном серьезе, с текстологическим комментарием и разными примечаниями историко-культурного характера. Задним числом можно было бы усмотреть какой-то подвох в том, что предисловие к книге написал Павел Елисеевич Щеголев, любитель поиздеваться над доверчивым читателем, сочинивший как-то, в компании с Алексеем Толстым, гаденький пасквиль под видом записок Анны Вырубовой.

Однако, вскоре после опубликования книги, начали на полном серьезе заниматься «разоблачением» князя Вяземского, как мистификатора, что вполне несправедливо, поскольку покойный князь вовсе не объявлял свой роман подлинным историческим документом. Из-за того, что творение Павла Петровича было неадекватно воспринято литературоведами, о нем надолго забыли. А жаль! Пресловутое целомудрие русской классической литературы творчеством Павла Вяземского сильно поколеблено.

«Письма и записки Омер де Гель» — роман, любопытный по форме, но не законченный (хотя, вспомнив Стерна, можно в этом усмотреть стилистический прием). Красавица-авантюристка, лесбиянка и нимфоманка Адель вращается в высших сферах парижского общества, выполняет секретные поручения своего правительства в Турции и России, все это на фоне событий европейской истории накануне Восточной (Крымской) войны.

Автор романа, без сомнения, заслуживает имени «русского маркиза де Сада». Намешано тут всего столько, что диву даешься, как разнуздалось княжеское воображение. Героиня — совершеннейший вамп. В четырнадцать лет она вышла замуж за любовника своего опекуна, причем страсть ее достигала такого неистовства, что с мужем она проводила в спальне безвыходно несколько дней, пока бедняга не исходил кровавым поносом. Находясь на содержании у пожилого любителя дамских ножек князя Тюфякина, прекрасная Адель имеет кучу любовников и любовниц, воспламеняясь и на простых, но мужественных казаков и невинных пансионерок. Мать не уступает ей: в молодости она жила со стариком Демидовым, сын которого Анатолий оказывается братом Адели, питающим к ней кровосмесительную страсть. Матушка от кого-то рожает, дитя записывают на только что вышедшую замуж дочь. Адель занимается отбором прекрасных девиц, якобы в школу актеров, а фактически поставляет их в гарем к султану.

Оказавшись в России, она находит здесь необыкновенные возможности для удовлетворения садистических наклонностей. Если мать ее находила сладострастную утеху в избиении своих негров на островных плантациях, Адель широко пользуется русскими крепостными рабами. Описания мучительств достигают необыкновенной яркости, но сильно пованивают: одна из любовниц Адели, владелица модной лавки, своих нерадивых швей окунает в наказание головой в отхожее место. Является тут же некий Н-н (ну, это подлинное историческое лицо: помните Сергея Нарышкина) — юный и прекрасный офицер, обожающий рядиться в женские платья, дающий губернатору целовать свои ножки и собственноручно расстреливающий непокорных крестьян. Феерия!

Место, где шестидесятисемилетний старик Вяземский предавался зажигательным фантазиям о роковой Омердегельше — флигель Фонтанного дома, торцом выходящий на набережную, рядом со вторыми воротами с лепным гербом (1868, арх. Н. Л. Бенуа). Хозяин Фонтанного дома, граф Сергей Дмитриевич Шереметев, был женат на дочери князя Павла Петровича, Екатерине Павловне, и для тестя специально этот флигель был отделан.

Глава 17 Фонтанка от Аничкова до моста Пестеля.