Другой Петербург

Странная вообще судьба Николая Степановича Гумилева. Всю мировую войну находился он на фронте, награжден боевыми Георгиями. В начале 1917 года оказался в отпуске в Петрограде, был отправлен отсюда в командировку в Салоники. Октябрьская революция застала его в Париже, куда через пару лет все мечтали уехать, а он, с немалыми, надо сказать, усилиями, вернулся весной 1918 года в Петроград. Развернул здесь кипучую, поэту даже, вроде, не свойственную деятельность: студии, гильдии, «Звучащие раковины», хороводы юных графоманок из недорезанных буржуйских семей. Еще более странно, что он был арестован и расстрелян в 1921 году; понятнее было бы в 1937, к которому он успел бы уже организовать какую-нибудь краснознаменную студию ветеранов Первой Конной…

Парадная с Пантелеймоновской — ближе к Спасо-Преображенскому собору — вела к Мережковским. Жили они в этом доме с 1889 по 1912 годы, переезжали с этажа на этаж: сначала на пятом, потом на третьем и, наконец, на втором. Уехали отсюда на Сергиевскую, напротив Таврического сада.

Зинаида Николаевна познакомилась с Дмитрием Сергеевичем, на три года ее старшим, двадцати лет от роду, в Тифлисе. Сразу поженились, и не расставались, ни много ни мало, пятьдесят два года! Причем буквально были неразлучны: старуха Гиппиус гордилась в мемуарах, что не оставляла супруга в покое ни одного дня. Феномен, единственный в своем роде. Нельзя не добавить, что супруги-писатели не жили друг с другом половой жизнью. Этакие Абеляр и Элоиза. Но там, все-таки, невозможность физической близости схоластика XII века со своей возлюбленной объяснялась тем, что враги лишили Абеляра признаков мужского достоинства, вынудив его уйти в монахи. Здесь, по-видимому, никаких затруднений в физическом плане не существовало. Просто не хотели.

Гомосексуализм часто называют перверсией, или «половым извращением». С этим невозможно согласиться, но понять логику подобных суждений не представит труда, если допустить, что естественен не половой инстинкт как таковой (обусловленный наличием соответствующих органов, рецепторов, нервных узлов и т. д.), но определенный, заранее объявленный способ удовлетворения этого инстинкта. Если принять такую логику, ничего ненормального не было бы в объявлении «половым извращением» гетеросексуальных отношений.

Тем не менее, половые извращения существуют. Это — отсутствие полового инстинкта как такового. Нельзя считать извращением то, что некоторые люди пользуются при еде вилкой, а другие берут пищу руками. Не противоестественно утолить голод куском говядины, но никому не возбраняется грызть репу и питаться акридами. Но если, имея глотку, пищевод, желудок, печень, анальное отверстие, человек утверждает, что есть он вовсе не обязан, — это, конечно, извращение. Единственное отличие от ситуации с наличием эрогенных зон то, что голодающий человек может протянуть месяц с небольшим, тогда как половое воздержание не отражается на долголетии.

Пятьдесят два года воздержания Мережковских — это онанизм чистейшей пробы. Настоящий, греховный, осуждаемый Библией. Разумеется, от того, что мы с вами, читатель, знаем, что любимое занятие подростков неправильно называть онанизмом, ничего не изменится, как называли, так и будут. Но, тем не менее, подлинное значение этого действия четко выявляется в поступке библейского Онана (см. главу 17).

Но, может быть, все же, это был нормальный фиктивный брак гомосексуалиста с лесбиянкой? Хотелось бы так думать, и проскальзывает множество намеков — но увы! Лесбиянки и гомосексуалы, вовлекаемые этой парой в свою орбиту, оказывались совершенно неудовлетворены в своем основном инстинкте, тогда как эти двое с необъяснимым упорством продолжали разжигаться и воздерживаться, воздерживаться и разжигаться.

Наверное, сами для себя они казались «выше этого». Симптоматично их особенное пристрастие к религиозно-философской проблематике. Все время они крутились вокруг Церкви и собирали у себя разных деятелей бердяевско-булгаковского «духовного ренессанса». Особенной симпатии к попам не испытывая, согласимся, однако, что внутренняя неприязнь самых простых сельских батюшек к этим мыслителям — вполне нормальная и естественная реакция. Именно потому, что жили они в грехе.

Под серым небом Таормины
Среди глубин некрасоты
На миг припомнились единый
Мне апельсинные цветы…

Вот этак запечатлела — огненно-рыжая модница, зелеными глазами прищурясь в свою историческую лорнетку (публиковала Гиппиус под псевдонимом «Антон Крайний» и в стихах, как правило, от мужского лица). Стихи посвящены Анри Брике. О нем писала Зинаида Николаевна: «Очень очень красив. Года 24, не более. Безукоризненно изящен, разве что-то чуть-чуть есть… другая бы сказала — приторное, но для меня — нет — женственное. Мне это нравится, и с внешней стороны я люблю иногда педерастов.»